— Покатаешься на своей. Кстати, — вспомнил Зудов, — а у тебя ведь тоже зеленая «девятка»?
— Да! — оживился Шаврин и провел по списку пальцем. — Ну-ка проверим, не забыли они там ничего. Шнурков, Шлыков, о! Шаврин! Есть. Одного, будем считать, уже проверил.
Павел обернулся к Астафьеву, подмигнул ему:
— Ну что, Юр, поверим ему на слово или будем крутить гражданина до конца?
— А как же! Только так! Работать так работать, — поддержал игру Юрий и, уставившись в глаза коллеге непроницаемым взглядом, продолжил уже совсем другим, резким и суровым тоном: — Итак, гражданин Шаврин, где вы были вчера днем с двенадцати до пятнадцати часов? И в глаза, в глаза смотреть! Ну, быстро! Не задумываясь! — Рявкнул он, делая суровое, почти злое лицо. — Не задумываясь, я говорю!
Это было сыграно настолько точно, что Алексей даже растерялся.
— Как где, с вами в лесу топтался, — пробормотал он, — на убийстве этой, Водягиной.
— Не было такого! Кто еще может подтвердить твое алиби?! — в тон Астафьеву жестко продолжил Зудов.
— Хватит врать Шаврин, чистосердечное признание облегчит вашу участь! Ну, ты убил журналистку!
— Да идите вы на хрен! — наконец взорвался Алексей. — "Кто подтвердит!" Генерал-лейтенант Глухарев может подтвердить! Я у его ног по траве ползал, улики искал.
— В несознанку ушел гражданин. Что с ним делать будем? — спросил Павел.
— Ну, как что? Как обычно, наручниками к батарее и дубинкой по почкам. К утру все скажет. Машина у него ворованная, сразу видно. Хозяина убил, номера перебил и пять лет возил на ней ханку из Осетии, в особо крупных размерах. Верно, я говорю, гражданин Шаврин?
После этого они не выдержали и втроем дружно захохотали.
— Ну, вы — козлы! А кстати, хреново чувствовать себя в шкуре подозреваемого! — поежился, вытирая слезы, Шаврин. — Никогда бы не подумал.
— Так что в следующий раз хорошо подумай, как выйдешь на большую дорогу машины воровать, — засмеялся Юрий.
Отхлебнув чайку, Зубов обратился к Астафьеву:
— Ну а тебе, голубоглазый ты мой, придется протралить всех сотрудников автопарка. Особо обратить внимание на судимых и тех, кто привлекался по такой же статье за разбой. Наводчик работает там, это ежу ясно. Сиротин вспомнил, что эти два гаврика назвали даже фамилию мастера, и участок, где они, якобы, работали. Ищи, Юрик, там все корни! Все ясно, зеленоглазый ты наш?
— Понятно. — Юрий не обиделся — привык, что цвет его глаз часто становился поводом для шуток. — А ты чем будешь заниматься?
— Оружием. Странный набор, судя по описаниям и гильзам, это карабин ТОЗ-106 и пистолет Макарова.
— И что тут странного? — не понял Алексей.
— Карабины эти в основном состоят на вооружении охранных фирм. Дорогая штучка, не каждый купит. Не видели такой?
— Нет, — отрицательно замотали головой подчиненные.
— Я бы себе такой взял. Со сложенным прикладом он сантиметров шестьдесят, может, чуть больше. Стреляет охотничьими патронами, снизу вставляется магазин на два патрона. У вневедомственной охраны такие, я у них и видел.
Дверь открылась, и показалось круглое, добродушное лицо участкового Фортуны.
— Паш, тут бабка одна пришла с Харьковской улицы, гусей у нее сегодня ночью украли, аж сорок штук. Представляешь?
— Володь, кого послать на хрен, тебя или ее? — ласково спросил Зудов.
— Все понял, — вздохнул Фортуна, — но она так просто не уйдет. Она хипиш поднимет до небес. Я ее давно знаю. Скандалистка жутка.
— Вот сам и займись этим делом. Святое дело старшим помогать. Сразу предложи ей — тридцать гусей ей, десять тебе. Если найдешь.
На столе у Павла зазвонил телефон. Подняв трубку, Зудов услышал знакомый голос Павла Лузгаева, начальника второго отделения милиции, ровесника и однокашника Зудова по училищу, но пребывающего еще в звании капитана.
— Привет, тезка.
— Привет, как дела?
— Да хреново, — со вздохом признался коллега. — Опять труп на моем участке, — пожаловался он.
— Сочувствую. Это всегда неприятно.
— Ты не сочувствуй, лучше помоги. У тебя, говорят, аж двое в подчинении. А я вообще один на все отделение, представляешь? Всех выгнали в Луга. Подари кого-нибудь на пару дней.
— Ну, ты и молодец, — засмеялся Зудов. — Как говорят, Христос велел делиться, так, что ли? Я тебе что, рабовладелец? Опять, поди, бомжа в бараках прирезали?
— Да в том-то и дело, что нет. Приличный с виду человек, хорошо одет. Нашли рано утром в лесопосадке. Даже паспорт при нем.
— И кто такой?
Услышав ответ, Зудов вскочил.
— Как, повтори?! — почти закричал он.
— Марк Осипович Сиротин, — донеслось из телефонной трубки.
Глава 6
Тело главного инженера нашли около железнодорожной насыпи, довольно болотистом месте, в зарослях разросшегося тальника. Буквально в нескольких метрах проходило шоссе. Зудов сразу сориентировался.
"Привезли ночью, места болотистые — далеко идти не стали, бросили, где удобней, поэтому и нашли так быстро", — прикинул он.
Все формальности к этому моменту были уже соблюдены: ждали только Зудова, чтобы он оценил все на месте. Поздоровавшись с худощавым, невысоким Лузгаевым, малознакомым ему экспертом и совсем незнакомым участковым, Павел подошел к трупу.
Марк Осипович лежал лицом вниз, руки вытянуты вдоль тела, голова повернута в сторону, на затылке корка запекшейся крови. Паша присел на корточки.
— Что, удар тяжелым тупым предметом? — спросил он.
— Да, и очень сильный удар, — сказал Лузгаев, так же присев около тела. — Смотри, как череп сзади деформировался. Но убили его не здесь. Крови почти нет, так, накапало чуть-чуть, когда тащили. Так ты, Паша, говоришь, что он у тебя проходил главным свидетелем?
— Да, он единственный видел тех грабителей в автопарке, причем описал их от и до, как сфотографировал.
— Похоже, поэтому его и убрали.
— Да, и вот этого я и не предусмотрел. Что-то недодумал, не учел.
Зудов мрачно задумался, а Лузгаев закурил и махнул рукой трем милиционерам, топтавшимся около «уазика» с прицепом.
— Ну что, мы забираем его? — спросил он.
— Да, везите, — сказал Зудов, поднявшись.
— Странно все это, — сказал он своему тезке, — до девяти часов вечера мы с ним смотрели фототеку, потом он подробно расписал мне эту парочку на бумаге. К десяти я отвез его в автопарк, он сказал, что ему нужно посмотреть, как идет ремонт автобуса. А живет он на… — Павел прищурился, припоминая.
