В те годы эта должность имела особое значение. Партия большевиков была всего лишь одной из секций Коминтерна, таким образом, Зиновьев формально оказался руководителем всего мирового коммунистического движения.
Поразил руководителей комсомола заключительный штрих в беседе. Сталин прошел к себе в кабинет, взял со стола список членов и кандидатов ЦК:
– Абсолютное большинство в ЦК – за генеральную линию партии, оппозиционеров всех мастей – меньшинство. Есть еще незначительная кучка людей, представляющих «болото». Таким образом – все ясно. Оппозиционерам – крышка.
Когда Чаплин и Мильчаков собрались уходить, Сталин сказал:
– Я провожу.
Накинул на плечи меховую куртку, надел на голову шапку-ушанку и вышел с ними. Часовому показал книжечку члена президиума ЦИК СССР:
– Пропустите товарищей, они были у Сталина.
Чаплин и Мильчаков медленно шли к Дому Советов.
– Ну как, что скажешь?
– Все бы хорошо, да уж больно он злой…
– Да, их он ненавидит.
– Он для себя, как видно, давно решил вопрос об их судьбе, из ЦК их уберут…
– А список цекистов с пометками: «за», «против», «болото»?.. Организатор он отменный, у него все подсчитано…
– Но Ильич не хотел, чтобы лидер партии обладал такими чертами характера, как грубость, нелояльность к товарищам…
– Он их давно не считает товарищами, он и нам внушает: это – враги.
Резерв или инструмент?
Сталин уже держал в руках все нити управления страной. Но его все еще мало знали в стране. Иосиф Виссарионович понимал: пока рядом остается такой популярный человек, как Троцкий, он не может стать хозяином страны. Поэтому важная дискуссия о демократии была превращена в средство уничтожения Троцкого как одного из вождей партии.
Демократия отвергалась с порога даже не самыми большими ястребами из тогдашнего сталинского окружения. «Для того чтобы поддержать пролетарскую диктатуру, – доказывал на пленуме ЦК мягкий по характеру Николай Бухарин, – необходимо поддержать диктатуру партии, которая немыслима без диктатуры старой гвардии, которая, в свою очередь, немыслима без руководящей роли ЦК как властного учреждения»…
Очень многим молодым комсомольским вожакам в те времена диктатура была симпатична, но только пока им казалось, что диктатура служит их интересам.
«Нам не нравилось, что Сталин был аппаратным работником, кабинетным, – вспоминал Алексей Балашов, который работал в особом секторе ЦК. – Все руководство партией и страной шло канцелярским порядком, без совета с массами. Конечно, встречался он с разными людьми, совещания собирал… Но это все в кабинете… Я считал, что Сталину надо было своими глазами посмотреть, как народ живет, бывать самому в массах, людей послушать, а мы людям только инструкции и постановления посылали».
Но его талант состоял в другом. Сталин имел дело с политическими детьми, как выразился один историк, с людьми, которые не понимали, что такое политика. Генсек заключил союз с Зиновьевым и Каменевым, чтобы убрать Троцкого. Вступил в союз с Бухариным и Рыковым, чтобы избавиться от Зиновьева и от Каменева. А затем уничтожил и Бухарина с Рыковым.
Комсомольские секретари, как и другие аппаратчики, заняли сторону Сталина. Генсек заботливо относился к аппарату, создавал все условия для приличной по тем временам жизни. Молодые секретари жаждали власти и комфортной жизни и славили человека, который обещал им все это.
Оргбюро ЦК установило порядок учета, назначения и смещения руководящих работников – по согласованию с чекистами. Так создавалась номенклатура должностей, назначение на которые принимал лично Сталин или его ближайшие помощники. В номенклатуру входили и высшие комсомольские кадры. Работа в комсомоле становилась профессией – чем выше должность, тем чаще ее занимали аппаратчики, вышедшие из комсомольского возраста.
На совещании в ЦК партии Сталин говорил:
– Что такое союз – резерв или инструмент? И то и другое. Коммунистический союз молодежи – резерв, резерв из крестьян и рабочих, откуда черпаются партией пополнения. Но он вместе с тем и инструмент, инструмент в руках партии, подчиняющий своему влиянию массы молодежи. Можно было бы более конкретно сказать, что союз есть инструмент партии, подсобное орудие партии в том смысле, что активный состав комсомола есть инструмент партии для воздействия на молодежь, находящуюся вне союза.
Очередной съезд комсомола постановил: «РКСМ подчиняется политическим директивам и контролю партии. ЦК РКСМ непосредственно подчиняется ЦК партии». XII партсъезд пришел к выводу, что комсомольским кадрам можно позволить определенную самостоятельность, но исключительно для обретения навыков самостоятельной организационной работы. Цекамол – кузница кадров для партийно-государственного аппарата. А XIV съезд постановил: «Усиление руководства комсомолом – важнейшая и первостепенная задача партии в текущий момент».
«Сворочу и нос, и рыло»
Попытка построить коммунизм привела к полному развалу экономики и массовому возмущению. Опасаясь лишиться власти, согласились на некоторые послабления. Новая экономическая политика разрешила частную инициативу и позволила восстановить промышленность. Частное владение землей запрещалось, но можно было брать в аренду. И разрешили нанимать работников себе в помощь.
Аппарат не в состоянии был примириться с тем, что благодаря нэпу успешные люди становились независимыми от власти. Историки обращают внимание на то, как много в деревне появилось середняков, сегодня бы их назвали средним классом – опорой общества. В 1924 году более шестидесяти процентов хозяйств считались середняцкими.
Ленин писал своему заместителю в правительстве Льву Каменеву: «Величайшая ошибка думать, что нэп положил конец террору. Мы еще вернемся к террору и к террору экономическому».
Испугались того, что нэп стал искушением не только для обычных граждан, но и для членов партии. Он рождал крамольные мысли: зачем нужно строить социализм, если все необходимое для жизни дает свободная рыночная экономика, основанная на частной собственности? Предприимчивость приравнивалась к преступлению. Потому из всех сил в стране подогревали ненависть к нэпу и нэпманам. Вот характерная частушка тех лет:
Я любому богачуНос и рыло сворочу.Сворочу и нос, и рылоИ скажу, что так и было.
22 сентября 1922 года Дзержинский подписал циркулярное письмо всем руководителям органов госбезопасности:
«Новая экономическая политика, открывшая широкий простор частной инициативе в торговле и промышленности, создала новый класс, класс капиталистов-богачей, в обиходе называемых нэпманами. Необходимо ведение секретных списков всех представителей этого нового класса».
Дзержинский, как и другие советские руководители, не понимал законов экономики и не хотел их знать. Потребовал от своего заместителя Иосифа Станиславовича Уншлихта, польского революционера с большим опытом подпольной работы: «Необходимо ГПУ проникнуть в святыню капитализма – биржу. Необходимо раскусить эту штуку, знать ее дельцов и знать, почему так растет цена на золото, то есть падает наш рубль. Необходимо обзавестись своими маклерами, купцами, спекулянтами и так далее».
Вину за все сложности в стране перекладывали на частника, на нэпмана. Дзержинский знал, что следует сделать:
«По-моему, из Москвы надо было бы выгнать не менее ста тысяч паразитов и сделать им очень рискованным въезд в Москву. Издержки репрессии и высылок надо было бы возложить на эти же элементы».
Настоящие бездельники засели в конторах. Но к ним-то претензий не было, они –
