позади скамеек. Похоже, она искала что-то.
Наконец она выпрямилась, довольно улыбаясь. Потом взяла лопату и принялась копать.
Что это значит?
Я затаил дыхание.
Откуда у Виолетты столько сил? Она покраснела, взмокла, чёлка прилипла к потному лбу, но она работала как настоящий землекоп. Яма увеличивалась на глазах.
Наконец она отбросила лопату, встала на колени и принялась шарить в яме обеими руками.
Мне вдруг пришла в голову дикая мысль: моя сестра откапывает труп! Меня словно в живот пнули…
Золотистые краски заката незаметно сменились голубоватыми сумерками. Птицы на ветвях умолкли. Вокруг воцарилась мёртвая тишина.
И в этой тишине вдруг раздался голос Виолетты.
– Маргарита! – закричала она, выхватив что-то из ямы.
Ой-ой-ой, подтвердились мои худшие предположения?
Рывком Виолетта подняла над головой свою добычу – нечто, облепленное землёй и напоминавшее маленькую девочку. Совсем маленькую. Ростом с полметра.
– Вот она! Вот она! – Вещь в руках Виолетты была… куклой. Вернее, тем, что от неё осталось. Останки куклы – лысой, без глаз, с одной ногой.
Держа её в руках, Виолетта танцевала в сгущающейся темноте.
– Я нашла Маргариту! – распевала она на разные лады.
Меня аж затрясло. Я не узнавал её голоса.
Глава 9. Рыжая по прозвищу Дико
– Это что за жуть?
Услышав такое из комнаты Виолетты, я выскочил из ванной с зубной щёткой в руке. Какие-то новости?
Стоя у кровати сестры, мама с отвращением указывала на нечто, лежавшее на подушке.
– Это Маргарита, – ответила Виолетта, прижав к себе куклу.
– Где ты это нашла?
– В саду… Красивая, правда?
– Красивая?
Мама расхохоталась.
– В самый раз для помойки. Но главное, что тебе нравится. Вставай скорее, не то в школу опоздаешь!
Потом она спустилась в кухню готовить завтрак, и мы с сестрой остались вдвоём.
Мои вчерашние тревоги не рассеялись за ночь. Но спал я хорошо: после нашей находки в воскресенье стук прекратился. Не помешал мне выспаться даже кошмарный сон с Виолеттой в главной роли.
Обычно, проснувшись, снов не помнишь. Они исчезают при свете дня. Но тут каждая деталь прямо-таки врезалась в память с удивительной точностью.
Я спокойно читал в гостиной, когда из розовой комнаты послышались ужасные вопли. Кричала моя сестра. Я решил, что она в опасности, и помчался на помощь, взлетев по лестнице. Но оказалось, что никто ничего плохого ей не делал. Она была одна и вопила, извиваясь на ковре, словно дождевой червяк, которого разрезали надвое. Я пытался расспросить её, что происходит. Не поранилась ли она, не плохо ли ей, но она не отвечала. Я стоял над ней, пытаясь понять, в чём дело…
Но внезапно она замерла и проговорила: «Ма-ма». И тут я осознал ужасную вещь: Виолетта превращалась в куклу. Старинную куклу, большую, как манекен, в платье в оборках и с цветочным венком на золотистых локонах. В ужасе я упал на колени и заплакал. Я звал «Виолетта! Виолетта!», обнимал её, отчаянно надеясь, что она снова станет собой. Но её кожа похолодела, глаза застыли, а тело стало твёрдым…
А я обнимал, обнимал её, умолял не покидать меня…
Согревшись в моих объятиях, она постепенно возвращалась к жизни. Даже улыбнулась мне. Я безумно обрадовался. А её улыбка становилась всё шире и шире. Показались зубы, острые, как бритвы…
Когда Виолетта уже была готова вонзиться этими зубами мне в горло, я проснулся…
И вдруг мне показалось, что кошмарный сон продолжается. Сестра моя, как и вчера вечером, как и ночью, стала какой-то не такой. Странной. Мне казалось, что это другой человек.
Похоже, я сходил с ума…
– Чего уставился? – Виолетта оскалилась как крыса.
Мою тревогу как рукой сняло. Из-за её нападок мне в голову ударила кровь, и я сам разозлился.
– Достало твоё плохое настроение! Я просто твою Маргариту разглядываю. Ты хоть помыла её?
Виолетта сощурилась так, что её глаза превратились в сочащиеся злобой щёлочки.
– Откуда ты знаешь, что она грязная? Ты за мной шпионил?
– Ну… Ты же её в саду нашла? Сама только что маме говорила!
Сестра угрожающе повернулась ко мне.
– Слушай внимательно, Кирил, не то пожалеешь! Если ты снова будешь подглядывать, приказывать мне, мешать делать то, что я хочу, это обернётся для тебя большими неприятностями. Очень, очень большими…
Ядовито захихикав, она повторила:
– Очень большими неприятностями…
Моему терпению есть пределы, и тут-то оно и кончилось. Я схватил её за шиворот и выговорил по слогам:
– Слушай, ты, маленькая дрянь! Не получится у тебя меня напугать! Хватит изображать суперженщину! Или сбавь тон, или я рот тебе заклею. Поняла?
– Отпусти меня, болван! – завопила Виолетта, вырываясь. – Не смей трогать меня своими грязными лапами, не то…
От её странного хриплого голоса у меня мурашки по спине побежали. Не обращая на меня больше внимания, Виолетта подхватила свой ранец и сбежала вниз.
Не то… Что? Незаконченная угроза эхом отдавалась у меня в голове.
Я неспешно продолжил свой утренний туалет.
– Ах, чёрт!
Я слишком сильно нажал на тюбик, и зубная паста брызнула во все стороны. У меня дрожали руки…
– Можно я сяду с тобой?
Удивлённый, я поднял голову. В проходе между партами стояла рыжая девочка и улыбалась мне.
– Конечно… Если хочешь…
– Меня зовут Мод. Но все называют меня Дико. А ты кто?
– Кирил… Почему тебя называют Дико?
– Типа Ларусс…[1]
Должно быть, у меня был изумлённый вид, потому что она продолжала несколько раздражённо:
– А ты не особо сообразительный, да? Быстро понимаешь, только объяснять долго приходится! Ларусс – это такой словарь. А я рыжая… Усёк?
Ну теперь-то я понял!
– Какое забавное прозвище!
– Тебе нравится – это хорошо! Лучше смеяться над дурацкими шутками, чем плакать!
В этот момент вошла мадам Леруа, преподавательница истории и географии.
– Всё, тишина! – она хлопнула в ладоши. – Сегодня мы будем говорить о трагическом эпизоде нашей истории – Варфоломеевской ночи…
Она повернулась к доске и написала крупными буквами:
ПАРИЖ – НОЧЬ С 23 НА 24 АВГУСТА 1572 ГОДА.
Моя соседка воспользовалась моментом и шепнула:
– Я тебе точно не мешаю?
Я не успел ответить: мадам Леруа повернулась и пронзила меня взглядом.
– Я же сказала: тихо!
Если нельзя общаться словами, можно переписываться. Это вам любой немой скажет…
Я осторожно вырвал листок из тетради и написал: «Конечно, нет. Я себя чувствовал таким одиноким!» – потом сложил записку и передал рыжей.
– В эту трагическую ночь погибло более трёх тысяч протестантов… – продолжала мадам Леруа.
Ответ Дико не заставил себя долго ждать: «Я спрашиваю, потому что никто не хочет сидеть рядом со мной. Говорят, что от рыжих плохо пахнет. Тебе так не кажется?»
Да, моё первое впечатление было правильным: этот класс – сборище придурков! Я энергично замотал головой, Дико радостно улыбнулась. Я понял, что мы подружимся.
Я искоса присматривался к ней. Ярко-рыжие волосы, брови и ресницы тоже рыжие, молочно-белая кожа в веснушках… Эта рыжуля мне нравилась! У нее явно есть чувство юмора, она радуется жизни. Не то что моя ворчливая сестрица!
Мадам Леруа продолжала:
– …король Наварры, будущий Генрих IV, недавно женившийся на Маргарите Валуа, спасся
