мне хоть какое-то подобие уединения. Клара машет рукой, когда видит меня, и я машу в ответ.
Она оглядывает меня с ног до головы, когда я подхожу ближе, и я вздрагиваю. На Кларе джинсовые шорты и топ в красную морскую полоску, ее светлые волосы собраны в высокий хвост, а в мочках болтаются сверкающие серьги-обручи.
— Привет, Бел, — говорит она, как только я оказываюсь в пределах слышимости, закрывает пространство между нами и обнимает меня. — Разве тебе не жарко в этом? — Она снова смотрит на мою рубашку с длинными рукавами, и я понимаю, о чем она думает. Это не мой обычный гардероб, и сейчас на улице достаточно жарко, чтобы это было странно.
Я пожимаю плечами, стараясь сделать вид, что это пустяк.
— В последнее время я часто простываю. Я ходила к врачу, и это всего лишь проблемы со здоровьем. Не о чем беспокоиться.
— О, например, низкий уровень железа? — Клара приподнимает бровь, и я чувствую легкое чувство вины за белую ложь. Но я не могу говорить с ней о реальных причинах всего этого. Поэтому я просто киваю, шагая за ней, пока мы идем в ботанический сад.
— Что-то вроде этого.
Клара знает, что я была помолвлена, что это был брак по расчету и что из этого ничего не вышло. Это все. Мое исчезновение на месяц и невозможность видеться с ней объяснили тем, что я переживаю разрыв брака в день свадьбы, еще до того, как я успела сказать да. Прежде чем священник перешел к вопросу о том, есть ли у кого-нибудь причины, по которым эти мужчина и женщина не должны сочетаться браком.
Возражения были. Жестокие. Я дрожу, несмотря на влажное тепло оранжереи, в которую мы входим, думая об этом.
Это очень деликатная вещь — иметь лучшую подругу, которая не имеет ничего общего с мафией. Клара знает, кто мой отец и чем он занимается, но я ограждаю ее от большей части этого. И даже если бы она знала правду о том, за кого я должна была выйти замуж, и что это означало, я не могла бы рассказать ей о том, что произошло потом.
Я даже не могла поговорить об этом со своим психотерапевтом. Я вообще не могла говорить об этом вслух, выразить словами то, что со мной произошло. Я не могу сказать об этом, поэтому все это застревает в моей голове и мучает меня. Все, что я могу сделать, это найти способы заставить себя чувствовать себя в безопасности. Например, прикрываться, даже когда на улице жарко.
— Ты в порядке, Бел? — Клара бросает на меня косой взгляд, когда мы проходим мимо особенно великолепной витрины с цветами, все ярко-желтые, розовые и оранжевые. Я поднимаю фотоаппарат, ища нужный угол, чтобы получить идеальное освещение. — Ты выглядишь расстроенной. И ты сказала, что тебе нужно выйти из дома. Что происходит?
Я медленно выдохнула. Клара из тех друзей, которые не будут настаивать на том, что кто-то не хочет говорить о чем-то, но будут настаивать до самого конца, потому что ей действительно не все равно. И я знаю, что ей небезразлично, почему я расстроилась настолько, что мне пришлось сбежать из дома в такой короткий срок.
— Мой папа хочет, чтобы я вышла замуж. — Вот оно, открыто. От того, что я произношу эти слова вслух, у меня сводит живот. — Сегодня утром он попросил меня прийти к нему в кабинет и посмотреть фотографии парня, которого он выбрал.
Выражение лица Клары напоминает мне о том, каким странным кажется мир мафии тому, кто не является его частью.
— Серьезно, Белла? Он просто усадил тебя, указал на фотографию и сказал "этот парень"? После того, как последний, которого он выбрал, явно облажался. — Она хмурится и качает головой. — Прости, Белла, но это действительно странно.
Ты и половины не знаешь.
Я тяжело сглатываю и на мгновение сосредотачиваюсь на съемке еще одного снимка пенистой зелени. Свет падает на нее так, что некоторые листья выглядят полупрозрачными, и я хочу это запечатлеть.
— Я знаю. Но он так не считает. Думаю, он давно пытается найти для меня новую пару, но желающих все нет.
Клара фыркнула.
— Да ладно. Может, тебе просто нужно ненадолго выйти в реальный мир. Ты чертовски красива, Бел. И умная, и талантливая. Парни выстраивались бы за тобой в очередь десятками в любом баре Нью-Йорка. Ты могла бы идти по улице, а они умоляли бы тебя о свидании.
Вот только мне не нужно свидание. Я хочу, чтобы меня оставили в покое, по крайней мере, мужчины. А умные и талантливые, вероятно, не так уж далеко уйдут, если к ним добавятся травмы и неврозы. Я тонко улыбаюсь Кларе.
— Мой отец не живет в реальном мире. Он мафиози. Вот как это делается. Один брак по расчету проваливается, заключается другой. Для него это нормально. И он не понимает, почему я не хочу этого делать.
Клара, конечно, тоже не может до конца понять, потому что я не сказала ей всей правды. Но она не принадлежит к миру мафии, поэтому ей не обязательно знать все это, чтобы прийти в ужас от идеи брака по расчету.
— Тебя не могут заставить выйти замуж за незнакомца, если ты этого не хочешь, — пробормотала она, и я снова взяла в руки фотоаппарат, чтобы сделать быстрый снимок в обрамлении разноцветных роз. — Боже мой, Белла, ты просто угроза с этой штукой.
И сказано это с любовью.
Я слышу это, и могу сказать, что она не возражает, пока это делает меня счастливой. И это так. У меня все еще сводит живот при мысли о браке с тем, кого выберет для меня отец, а в черепе бьются воспоминания, грозящие снова вызвать панику, но камера успокаивает. Она дает мне возможность сосредоточиться на чем-то другом. На цели. И на секунду все затихает.
Это никогда не длится долго, но любое облегчение — это уже что-то.
— Такое случается постоянно. Это нормально для мафиозных семей. Это я бунтую, не соглашаясь с этим.
— Тогда будь бунтаркой. — Клара разворачивается и идет назад, пока говорит, а я делаю еще один быстрый снимок. — Просто уйди. Если он хочет контролировать твою жизнь, покажи ему, что он не может. Уходи.
— Я думала об этом, — признаюсь я. Я много думала об этом в последние пару месяцев, как только снова смогла думать о чем-либо. Но каждый раз я приходила к одному и тому же выводу. Где я буду жить?
