Это было немедленно исполнено. Затем Соломон приказал стражникам:
– Дайте этим людям луки и стрелы. А вы, – обратился он к ссорящимся, – должны пустить по стреле в тело вашего отца. После этого я вынесу свое решение.
Самый старший схватил лук, тщательно прицелился и пустил стрелу точно в сердце мертвеца. Второй брат попал в живот.
– Теперь твой черед, – обратился царь к младшему брату, еще почти мальчику. Но тот бросил лук на землю.
– Нет, – сказал он и покачал головой. – . Даже ради того, чтобы защитить свой права и сохранить наследство, я не стану осквернять тело моего отца.
Два других брата опять принялись причитать и жаловаться, но Соломон поднял руку.
– Слушайте мое решение. Настоящий сын своего отца тот, кто не желает стрелять в него. Ему принадлежит наследство. Двое других братьев должны согласиться с моим приговором, иначе они заслужат мой гнев.
Когда эти трое удалились, все присутствующие в зале разразились хвалебными речами. Билкис поднялась и подошла к трону.
– Ты изумляешь меня, повелитель. Никогда еще я не слышала более мудрого суждения. Те, кто поведали мне о тебе, не лгали.
Соломон порывисто вскочил с трона и схватил царицу за руки.
– Ничего особенного не случилось, – промолвил он, улыбаясь. – Пойдем, возрадуемся и отпразднуем этот день. Яства ждут нас в саду.
* * *
Изумление, которое испытала молодая царица, услышав приговор, все же не окончательно убедило ее. Соломон рассудил мудро, это так, но насколько глубока его проницательность, видит ли он самое сокровенное, как ему приписывают? Билкис любила разгадывать загадки и сама умела изобретать почти неразрешимые вопросы. Когда она полулежала на ложе рядом с царем и насыщалась жареным мясом, она решила испытать его. С чарующей улыбкой она повернулась к царю и спросила:
– Говорят, повелитель, что ты можешь решить самые сложные загадки. Могу ли я загадать тебе некоторые из них?
– Все, что исходит от тебя, Билкис, приносит мне лишь радость. Скажи свою загадку, я попытаюсь ее решить, – и, смеясь, добавил, что любит подобные упражнения для ума.
– Итак, есть четыре вещи на земле, голод, жажду и желание которых невозможно утолить, они никогда не остановят: все, достаточно. Скажи мне, о Соломон, что это за вещи?
Размышляя, обмакивал Соломон кончики пальцев в воду, пахнущую жасмином, которую ему принес слуга. Затем он вытер руки пурпурным полотенцем и улыбнулся. Стояла такая тишина, что был слышен полет птицы, которая села на кедр в саду. Наконец, царь промолвил:
– Могила, бесплодная женщина, земля, которой всегда недостает воды, и огонь никогда не скажут: «все, достаточно».
– Ты победил! – вскричала Билкис и радостно захлопала в ладоши. – Но послушай еще одну: есть четыре вещи, которые потрясают землю и она не может их носить. Скажи мне, великий царь, что это за четыре вещи?
Вновь задумался Соломон, но затем рассмеялся: – Раб, который будет царем, безумец, который объелся, бесстыжая женщина, которая выходит замуж, и служанка, которая выживает свою хозяйку. Эти четыре вещи не может носить земля.
Восхищение достигло предела. Присутствующие громко выражали свой восторг. Билкис склонила голову и прошептала:
– Ты воистину велик и мудр, повелитель, я не достойна даже коснуться твоего плаща. Прошу тебя, приходи сегодня вечером ко мне, дабы я могла угостить тебя по обычаю моего народа и прислуживать тебе как рабыня. Ты придешь?
Ее ясные глаза умоляюще смотрели на Соломона. Она настолько приблизилась к нему, что он ощущал аромат ее тела, и почувствовал возбуждение, от которого у него участилось дыхание. По обычаю, не всякий человек мог пригласить царя, но он понимал, что ни в чем не может отказать Билкис. Он кивнул ей и прошептал:
– Я приду.
Когда с наступлением сумерек он пришел в роскошный шатер Билкис, который ее люди возвели в отдаленном саду на берегу Кедрона, там все было приготовлено к роскошному пиру, но нигде не было видно слуг. Вскоре появилась Билкис, одетая в прозрачную белую тунику, под которой легко угадывались очертания ее тела, с золотыми и сапфировыми украшениями на руках, и намеревалась броситься ему в ноги. Царь невольно отступил, сказав:
– Не подобает царице так вести себя.
– Для тебя, Соломон, я не царица, а рабыня. Посмотри, здесь нет рабов, и я сама буду прислуживать тебе. Когда ты насытишься, я буду петь и танцевать для тебя, если ты пожелаешь. Таким я и видела тебя во сне, ты тот, кого я искала…
Она подошла совсем близко к нему, ее губы трепетали, а глаза увлажнились, и он чувствовал аромат благовоний, исходящий от нее. Как зачарованный, он закрыл глаза.
– Я должен лежать у твоих ног, Билкис… Я никогда не видел женщины, подобной тебе. Рядом с тобой самые прекрасные из них – отвратительны, а самые умные – болтливы и пусты. Ты меня называешь мудрым, но ради тебя я готов совершить любую глупость.
Ее изящные ладони легли ему на лицо и пальцы нежно коснулись век, открывая ему глаза.
– Тогда, мой повелитель, если ты желаешь меня, тебе остается лишь раскрыть объятия, ибо я уже давно принадлежу тебе. Я – твоя рабыня. Я умоляла тебя прийти сюда сегодня вечером для того, чтобы дать тебе все, что ты пожелаешь, но вдали от тех женщин, что окружают тебя и могут убить меня взглядами. Здесь только ты и я, да бог Луны, имя которого никогда не произносится. Я почитаю его, и он будет оберегать нас.
Соломон заключил ее в объятия и прошептал, лаская ее волосы:
– Есть лишь один бог, Билкис. Нет бога, кроме Яхве, все остальные боги – лишь наваждение.
Молодая женщина покачала головой и рассмеялась.
– Нет, мудрейший из мудрейших. Единственный истинный бог – это любовь.
Сабуд был первым полководцем и другом Соломона, быть может единственным настоящим другом, который был у царя… Это позволяло ему говорить без обиняков о том, о чем другие даже не осмеливались шептаться. Соломон ценил его преданность и беззаботную открытость.
Однажды утром, когда они возвращались с военных учений, Сабуд заговорил о том, что было у него на сердце.
– Уже больше шести месяцев чужеземная царица находится среди нас, Соломон. Вскоре ей придется уехать.
Царь вздрогнул, как будто его укусила змея.
– Почему она должна уехать? Ты же знаешь, что я ее люблю и она меня любит. А ты хочешь, чтобы она покинула нас. Я думал, что ты друг мне, Сабуд. Знай, что Билкис останется и я хочу сделать ее царицей, моей единственной царицей…
– Тогда, ей недолго осталось жить, великий царь. Ты замыслил отречься от своих остальных жен?
– Именно это!
– Безумец! Ты хочешь отослать назад фараону Псоусенету его дочь Тайю, а Хираму из Тира прекрасную Иштар, и Шебу из Моаба, и Тамару Эдомитянку?.. Знаешь ли ты, какие силы восстанут против Израиля, если ты разорвешь мир со всеми?
