года возраста, чтобы его приняли в армию вместе с Жозефом, но Элен все равно сомневалась, можно ли ему доверять.
Этьен залез в карман, вынул удостоверение, раскрыл на странице с именем и фото и положил на стол.
– У нас обоих есть секреты. – Чуть прижав документ пальцем, он подвинул его в сторону Элен.
– Я их отдала. – Она выпрямилась и взглянула ему прямо в лицо. – Женщине, которой они были нужнее.
– Клодин, – пришел к мгновенному заключению Этьен и поджал губы, словно жалея о вырвавшемся имени.
Элен отпила цикорий, чтобы скрыть удивление.
– Вы друзья?
– Ей нужна помощь, это все, что тебе стоит знать. – Этьен вынул из портсигара самокрутку и прикурил. Запах горящей травы заполнил помещение, от едкого дыма у Элен защипало глаза и нос, хотя ей давно стоило привыкнуть, что в отсутствие табака французы принялись курить все, что можно было высушить и свернуть в сигарету.
– Кто такой Пьер? – Лицо Этьена осталось непроницаемым, но Элен не дала себя обмануть. – Отвечай. – Она поставила кружку на стол, но не отняла рук от ее благословенно горячих боков. – Я хочу знать, что происходит. Я хочу знать, кто такой Пьер и какое отношение он имеет к исчезновению моего мужа. Я хочу знать, где Жозеф! – Голос у нее оборвался от избытка эмоций, которые она не смогла побороть.
Ближайший друг ее мужа опустил глаза на крышку стола и начал нервно-энергично постукивать правой ногой, не говоря ни слова, пока вонючая сигарета в его пальцах истлевала в пепел.
– Ты больше не можешь называться Элен, – наконец заявил он.
– Я в курсе, – отрезала женщина, стараясь говорить ровно, но сдерживать раздражение все равно получалось плохо. – Кто тебе его дал? – Она подобрала фальшивое удостоверение со стола. – Пьер?
Этьен нахмурился.
– Тебе придется сменить место жительства, поскольку там прописана женщина с другим именем, – предупредил он, продолжая постукивать ногой, отчего его чашка на столе позвякивала. Элен отложила документы, отставила свою кружку и придержала кружку Этьена ладонью, чтобы та затихла.
– Что происходит? Где мой муж? – повторила она, впившись взглядом в налитые кровью глаза собеседника, и заметила синяк на челюсти, едва скрытый щетиной. Над бровью у Этьена виднелся небольшой порез. – Этьен!
Нога застыла.
– Жозефа арестовали. – Этьен сглотнул. – По политическим причинам.
– По политическим причинам? – Мир закружился вокруг Элен. Жозефа арестовали, а у нее даже нет удостоверения личности, чтобы пойти в полицию и приложить все усилия для его освобождения! – Он… – Слова не шли. После всех этих месяцев споров, после всего, что он требовал от нее, от чего предостерегал…
После того, как она обвинила его в трусости и почти предательстве родины.
– Так он член Сопротивления? Пьер?
Этьен затянулся, кончик сигареты заалел, и сквозь поднявшийся едкий дым Элен едва заметила согласный кивок.
Ее мир встал с ног на голову. Все это время Жозеф утверждал, что от Сопротивления нет никакого толку, – и работал на них! Глаза у Элен защипало от закипающих слез, но она стиснула кулаки и дождалась, когда порыв отступит.
Эмоции потом, сейчас ей нужно получить ответы.
Ее взгляд упал на фото в удостоверении. Цвет темного платья нельзя было понять по черно-белому изображению, но Элен узнала некогда модный фестончатый вырез – это роскошное темно-зеленое платье до сих пор висело у нее в шкафу. В последний раз, когда она его надевала, Жозеф назвал ее красавицей и настоял на фотографии. Она ощущала себя глупо, стоя тогда напротив голой стены в собственной квартире, именно поэтому уголки ее губ на снимке приподняты в растерянной улыбке. Теперь все стало понятно – Жозеф делал не фото на память, ему нужно было фото для поддельных документов.
Снова взяв удостоверение, она ткнула им в сторону Этьена.
– Это работа Жозефа?
– Да, заготовка на всякий случай, – сдался тот. – Чтобы защитить тебя. Я не мог принести его тебе раньше – боши и меня схватили.
Взгляд Элен снова метнулся к синяку на его челюсти, к порезу над бровью. Его били. И Жозефа наверняка тоже.
В груди Элен болезненно кольнуло – военная карьера ее мужа закончилась задолго до их встречи. Под Верденом он получил осколочное ранение; он упомянул о нем всего лишь раз, сказав, что бомба убила всех вокруг, кроме них с Этьеном. Жозефу осколок угодил в ногу – сбоку от колена до сих пор виднелась вмятина, уходившая назад, опоясывая икру, – отчего он слегка прихрамывал. Этьен вышел из сражения невредимым, но он всегда был удачлив. Вот и сейчас он сидел перед ней, а Жозеф томился в тюрьме.
– Почему тебя отпустили, а его нет? – требовательно спросила Элен. Этьен поднял измученный взгляд на нее, а потом устремил его куда-то в пространство.
– Я везунчик, – бесцветным голосом ответил он, затушив сигарету.
– И когда его отпустят?
Этьен тряхнул головой, снова фокусируя взгляд на Элен.
– По нашим представлениям, его не будут задерживать слишком долго.
– Нашим – это Сопротивления?
Он кивнул.
Его слова звучали так уверенно, что Элен почувствовала, как ее плечи немного расслабляются. Жозефа оберегают, за ним следят, и, возможно, она тоже внесет свой вклад.
– Я хочу вступить в Сопротивление, – заявила она.
– Нет.
Элен пристально уставилась на Этьена, не намеренная отступать, уставшая от постоянных запретов Жозефа. Все эти месяцы она горела желанием положить все силы на борьбу с захватчиками, а Жозеф твердил, что от Сопротивления нет толку. Он заставлял ее сидеть дома, выстаивать бесконечные очереди и творить чудеса кулинарии из жалкой горстки провизии.
Ей не давали сыграть свою роль в освобождении от нацистов, и теперь она ощущала себя преданной. Ей как будто дали знать, что она недостаточно хороша, чтобы присоединиться к отважным мужчинам и женщинам из подполья.
Но теперь никто не посмеет отказать ей, тем более если в ее силах будет помочь Жозефу выйти на волю как можно скорее.
– Я не могу больше называться прежним именем, – заметила она. – И ты сам сказал, что и домой к себе я не могу вернуться.
Этьен прищурил темные глаза.
– Я хочу быть частью Сопротивления. Я хочу помочь Жозефу.
На челюсти Этьена заиграли желваки.
– Жозеф не хотел тебя во все это впутывать.
– Я в курсе, – процедила Элен сквозь стиснутые зубы.
– Это опасная работа. – Этьен так поспешно поднялся на ноги, что зацепил стол. Повернулся к раковине, чтобы помыть чашку.
– Плевать, – отрезала Элен. – Я сделаю что угодно, чтобы закончить оккупацию, чтобы освободить наших солдат и моего мужа. Чтобы остановить уничтожение нашей страны и отвратительное притеснение евреев.
Улыбка внезапно скользнула по губам Этьена.
– Жозеф сказал,
