полежала. Голова пока кружится.
— Я попрошу Эдвина составить вам тёплую компанию. Пойдёмте, Лиам. Леди Вальтайн уже не нуждается в нашем присутсвии.
Меня оставили одну — леди Кимак оказалась на редкость деликатна. Словно почувствовала, что сейчас мне нужно было подумать. Я сегодня перешагнула черту. Я позволила мужчине себя поцеловать. Всерьез, не в шутку. Не первый мой поцелуй и уж конечно, не последний. Но — впервые с тем, кто мне смертельно нравится. Мне даже стало немного страшно и вовсе не потому, что поцелуй закончился столь плачевно. Как ни странно, тут я почти не тревожилась, хотя, наверное, стоило. Ведь я очень многое знаю про некромантов. И это все обязательно повторится. Но я готова была к такой жертве еще в тот день, когда пришла к Эдвину в гостиницу предлагать ему себя.
А вот к чему я совершенно точно была не готова, так это к тому, что я почувствовала в его объятиях. Наверное, если бы я сама не хотела этой близости, я бы не раскрылась так сильно. И в обморок бы не грохнулась. Вся проблема в том, что мне хочется быть с Эдвином искренней, нежной и страстной. Мне хочется сделать его счастливым. Чтобы убрать безмолвную грусть из его тёмных глаз и разгладить вечную складку между жёстких бровей.
А чего желает сам Эдвин? Хватит ли мне смелости задать ему этот важнейший вопрос?
Скрипнула дверь в кабинет, и я подскочила, невольно ожидая увидеть лорда Морроуза. Но это был вовсе не он.
— Лорд Оберлинг, — пролепетала я, спешно оправляя платье.
— Леди Аделаида, как вы себя чувствуете?
— Вполне сносно, благодарю вас.
Оберлинг плотно закрыл за собой дверь, сел на стул напротив меня и пристально на меня уставился. От его взгляда я замерла, все еще не понимая, как на него реагировать.
— Простите, мне очень нужно задать вам несколько вопросов.
Ну, конечно. Теперь понятно столь неожиданное внимание. Похоже, мне предстоят настоящий допрос? Но почему?
— Я вас слушаю.
— У вас острое истощение резерва. Как это случилось?
— Я вчера ассистировала доктору Ли на операции, — удивлённо ответила я. Это не могло быть секретом, детали произошедшего всеми окрыто и горячо обсуждалось в гостинной буквально накануне.
— И всё?
— Да.
— И каким образом это произошло?
— Так крушение поезда, — я посмотрела на него с упрёком. — Мы все помогали доку, чем могли.
— Я был в Брюсте, разумеется. Меня вызвали, — хищно прищурился Себастьян. — Морроуза видел, Ли видел, вас — нет.
Он делал вид что не слышал тех дружеских разговоров? Ну что же, придется еще раз его просветить.
— Девочку Кэтлин привезли в Крапиву на необычайно сложную операцию. У Эдвина в лаборатории есть все условия, какие невозможно создать на месте крушения, — я отвечала терпеливо и спокойно, прекрасно чувствуя особенную важность разговора. Не приятная дружеская беседа, а настоящий допрос. — Кэтлин всё ещё в нашем доме, можете на неё взглянуть. Я заряжала для доктора накопители. Все домочадцы усердно помогали.
— Допустим. Сложно остаться в стороне во время такой трагедии, — кивнул довольно добродушно Оберлинг и продолжил: — Вы ведь гувернантка у Морроуза, верно? Как поживают детишки?
— Прекрасно, — смена темы меня напрягла. — Валери вы видели своими глазами. А Крис с Джереми остались дома. Они здоровы и довольно послушны, хорошо учатся и совсем не доставляют проблем.
Лорд нахмурился и почесал длинный нос. Что-то в моём ответе ему не нравилось.
— Почему вы согласились работать гувернанткой у некроманта, Адель?
— Лорд Морроуз хорошо платит, — усмехнулась я. — А я после безвременной смерти отца осталась на улице.
— Вы готовы будете повторить всё это под присягой?
— Да вы шутите, лорд Оберлинг! — потеряв всяческое терпение, возмутилась я. — Что вы себе позволяете? В чём меня подозреваете? К чему такие вопросы?
Он молча разглядывал меня, а потом вздохнул.
— В мои руки недавно попала чрезвычайно интересная бумага, миледи. Некий аноним утверждает, что прежние гувернантки лорда Морроуза не просто увольнялись и уезжали, а были убиты.
— Так проверьте.
— Уже проверили. Нашли троих. Все в полном порядке.
— Стало быть, ваши вопросы — всего лишь формальность?
Он поморшился, скривив губы, как от дольки лимона.
— Да, именно. Ещё раз простите.
— А можно и мне спросить? — я вспомнила наказ Люси. — Вы когда-нибудь слышали, чтобы в человеке было два дара одновременно? Ну, предположим… огонь и воздух?
— Нет, — отрезал лорд Оберлинг. — Такое никаким образом не возможно. Бывает магия странная, ограниченная. У степняков, к примеру, есть лошадники. Мой племянник Яхор разговаривает с ветром, но он не воздушник, он не управляет стихией, а договаривается. Вы, как я понимаю, маг жизни, но не целитель, а только чувствуете растения. Но это всё — лишь один дар. К счастью, человек не способен вместить две стихии сразу. Как не способен быть мужчиной и женщиной одновременно.
— Благодарю вас, — вздохнула я. — Я так и знала.
Глава 4
Уютные будни
Несколько быстрых недель, последовавших за памятным вечером у четы Стерлингов, пролетели единым порывом горячего летнего ветра. Ранним утром все окна Крапивы закрывались тяжёлыми летними ставнями, сквозь резную защиту которых не просачивалось жаркое дыхание злого июньского зноя.
Вечером Фрэй вместе с Люси проходились по комнатам, настежь открывая все окна. Тонкая пелена прозрачной ганзы отделяла сумеречное чрево Крапивы от вечерней прохлады, её окружающей. В саду громко звенели цикады, время от времени перебиваемые жуткими вздохами маленьких сычиков и пронзительными воплями коростелей.
К моему величайшему удивлению, Крапива медленно, но неуклонно наполнялась звуками жизни.
Рядом с домом паслась моя лошадь, которую я назвала романтично: Сиренью. Хотя Миха, который был вынужден убирать за ней кучи навоза, был убеждён в том, что «это чудовищное животное» имя своё получило именно из-за наклонности удобрять наши газоны. Безукризненно-ровные и зеленые, они стриглись с помощью какого-то там его очередного хитроумного механического устройства и были предметом гордости нашего рыжего недосадовника.
Поместье преображалось. В том числе и моими стараниями. Каждое утро я начинала с работы в саду. Обрезала кустарники и деревья, подкармливала цветники и растения в оранжерее, поливала и оживляла. Уже очень скоро наш сад перестал походить на заброшенный лес, полный жутких чудовищ. До по-настоящему красивого и ухоженного вида ему было еще далеко,
