гиганта. Мы стояли и смотрели в глаза друг другу, чувствуя как всё нарастает напряжение. И в глазах своей будущей добычи я не видел страха, в них читалась лишь дикая, непомерная мощь и сила. Готов спорить, что он уже встречался с людьми, считающими себя настолько сильными, чтобы охотиться на него. И вот он здесь, а они давно сгнили в земле.
— В этот раз так не будет,- тихо произнёс я, покрепче перехватывая своё копьё.- В этот раз тебе не победить охотника…
Стоило мне произнести последнее слово, и мы оба, словно по негласному сигналу начали действовать. Я сорвался с места и побежал к врагу, но не напрямик, а по дуге, рассчитывая зайти к нему сбоку. А мамонт, он неожиданно поднялся на задние лапы, а спустя миг опустился вниз. От силы его удара у меня земля чуть не ушла из под ног. Казалось, словно произошёл мощный толчок землетрясения. Я запнулся, но почти сразу восстановил равновесие. Правда когда я поднял взгляд на своего врага, то не смог толком ничего рассмотреть. На всей прогалине снег поднялся в воздух и теперь медленно опускался вниз. Скрыться мамонту в этом снежном завихрении не удалось, но он и не пытался. Он ведь просто хотел меня уронить, воспользовавшись своим самым главным козырем. И если бы я упал, то жить бы мне оставалось совсем, совсем недолго. Умный зверь, но его план не сработал.
Несмотря на целое облако снега вокруг, я своё продвижение не прекратил. Наоборот, я ускорился. Ведь если мне плохо видно такого огромного противника, то он меня и подавно не видит! Уже на подступах к врагу, я активировал стандартные навыки бойца, приправил их «взрывной мощью» и не забыл про «крепкий хват». Не хватало ещё, чтобы после одного единственного удара мамонт выбил у меня из рук моё оружие!
Замах и… удар! Копьё вонзает мамонту куда-то между рёбер, но совсем неглубоко. Остриё моего оружия прорвало шкуру зверя, но дальше завязло в мышцах. Они также очень крепкие, а значит, моя задача только что ещё больше усложнилась. Между тем, руки мои обдало чем-то горячим, но я не обращаю на это внимание. Ощущение опасности ревёт ничуть не тише, чем трубит раненный мамонт! Я отдёргиваю копьё и тут же прыгаю. Времени было так мало, что прыгать пришлось не влево, не вправо и даже не назад, а прямо, аккурат под брюхо мамонта! Хобот зверя проносится совсем рядом со мной, еле успеваю с ним разминутся. И хорошо что успел, ведь хоботом мамонт держал большой булыжник!
— Бл…- тонет мой крик в громком топоте мамонта.
После моего удара и последовавшей за ним спешного смены позиции, руки у меня по локоть в крови, асам я нахожусь под брюхом у древнего гиганта. И вы думаете, что меня это волнует? Нет! И даже не то, что он может меня раздавить. Меня волнует тот факт, что я могу схлопотать по лицу его двухметровой *лдой! Как-то я не подумал, что у этого древнего ископаемого половые признаки никуда не делись!
В следующую секунду, увернувшись от позорного столкновения, я выпрыгиваю из под своего противника и оказываюсь по другую сторону от того места, куда нанёс удар.
— Скажи спасибо, что во мне взыграла мужская солидарность,- произнёс я, быстро оттирая руки и древко копья от крови.- А то быть бы тебе евнухом.
Здоровяк моего благородства ничуть не оценил. Его глаза всё также полны злости и ярости, голова опущена к земле, бивни смотрят прямо мне в лицо. Похоже, мне сейчас придётся примерить на себя роль тореадора с Испанской корриды. Только что-то бычок, прямо скажем, великоват.
Гигант мощно трубит, словно предупреждая меня: Иду на Вы! Шаг, ещё шаг и вот он уже бежит, а от его поступи земля ходуном ходит. Его бивни, как шесть смертельных клинков, нацелены прямо на меня, готовые рассечь или уничтожить! И плевать ему на любое возможно препятствие на своем пути.
Поймав момент, я резко отскакиваю в сторону, уходя от смертельного удара бивнями, и в тот же момент наношу выпад своим копьем. Остриё входит точно в грудь несущегося вперёд гиганта. Я, чтобы не быть раздавленным, отпускаю своё оружие, оставляя его на произвол судьбы. Стоило отпустить древко, как оно начинает опускаться вниз к земле. Пятка копья на всём ходу вонзается сначала в землю, а затем, пропахав пару метров этой самой земли, упирается в каменную плиту на глубине пары десятков сантиметров. Казалось бы, сейчас моё копьё должно сломаться, словно сухая ветка, под таким-то давлением и массой. Но нет, этого не происходит. Древко из плоти древня, усиленное полосами стали из редких кратерных металлов изгибается, чуть ли не складываясь вдвое, но не ломается!
Первой сдаётся шкура мамонта. Она лопается с оглушительным хлопком. Кровь начинается хлестать во все стороны, но моё внимание занято не этим. Копьё, сжатое как самая тугая пружина, в моменте распрямляется и входит так глубоко внутрь мамонта, что из раны остаётся торчать лишь сантиметров пять древка и его пятка! Похоже, попал ювелирно, там где мышц не так много, больно уж хорошо вошло!
Древний зверь издает пронзительный рев, который отдается эхом по всему лесу. Ему явно очень больно. Останавливается он далеко не сразу, а только метров через двадцать-двадцать пять. Раньше просто не мог остановиться из-за инерции. Зверь сильно ранен и обескуражен, похоже, раньше ему не доводилось испытывать подобное. Он мотает головой, пятится, походя сносит несколько деревьев. Пару раз его бивни опускаются на уровень земли и ниже. Они пропахивают не малые борозды собой, да так что снег и комья мёрзлой земли взлетают в воздух. Наконец, гигант находит в себе силы перестать бессмысленно крушить всё вокруг. Он находит меня взглядом, беззаботно стоящего прямо посреди прогалины. Орошая снег вокруг себя кровью, мамонт вновь опускает бивни. Видно, что ему очень тяжело даётся это движение, ведь из-за него моё копьё вошло ещё глубже в его рану. И всё же, похоже, что по-другому мамонт атаковать не умеет, или же не хочет.
Проходит ещё один миг и эта махина вновь срывается с места. Несомненно, мой противник уже не так скор как прежде, но опасность его от этого стала лишь чуточку меньше. Когда между нами остаётся малое расстояние, я без труда ухожу от атаки зверя, что стремился снести меня всей своей несметной массой. Мамонт понимает, что он вновь промазал. Он пытается остановиться, снег взлетает вокруг него, как пыль
