что всеми делами княжества заправляла Братислава и политику, стоит признать, вела жестокую. Ян, конечно, определённые подозрения имел, но держал их при себе, потому что проклятой силы не почувствовал ни на князе, ни на его жене, ни уж тем более на их трёхгодовалом отпрыске.
До Берёзовки им оставалось всего ничего — миновать хвойный лес. Дорога обрывалась ровно у подходов к нему, словно предупреждала — дальше идти опасно. Но воинам Громового взвода опасность была родной сестрицей, с которой они делили хмель за одним столом. Снег захрустел под копытами их коней, когда они вошли в чащобу и спешились. Дальше скакать на лошади было неудобно.
— Стоять, — вдруг сказал Ян.
Все замерли, и Вацлав со Званой непонимающе огляделись — мрачный заснеженный лес окружал их со всех сторон. Стояла мертвецкая тишина, не шелестели даже иголки на елях. А ещё зверей слышно тоже не было. Поседевший Вадимир, который отправился с ними в поход для надёжности, лишь понимающе обнажил клинок, поймав взгляд командира. Он был старше и опытнее юных волхвов, а сражений повидал за свою жизнь едва ли не больше Яна, который занял руководящий пост не так уж и давно. Приближение угрозы Вадимир чуял за версту и знал, что опасность всегда приходит в те мгновения, когда наступает тишина.
— Сверху! — закричал он, и они едва успели пригнуться, когда с деревьев на них прыгнуло нечто огромное.
Пронзительный писк, напоминающий крик летучей мыши, разлетелся по округе, когда туша упыря рухнула в сугроб подле них. Испуганные лошади встали на дыбы. Ян выхватил клинок из-за пояса и отбросил от себя чудовище, которое по виду больше походило на эдакую помесь мужика с крысой. Голое белое создание с поджарым телом, под которым перекатывались крепкие мышцы, и мощными задними ногами скалило острые зубы и разглядывало их налитыми кровью глазами. Вытянутая уродливая морда заинтересованно повела носом, чуя свежую плоть. Чудище остановило свой взгляд на Зване и, обнажив здоровенную пасть, оглушительно запищало. Внутренности у них у всех содрогнулись от этого звука.
Упырь бросился на волхву, и она, вскрикнув от испуга, едва успела достать клинок из ножен. Мощным ударом её отбросило к дереву. Ян среагировал быстрее и ловко всадил меч промеж крупных торчащих лопаток, не позволив впиться острым зубам в женскую плоть. Другой рукой он обмотал шею монстра зачарованной цепью. Руны на ней засеребрились, как снег на солнце, и мертвец закричал от боли. Но беда, как известно, не приходила одна.
— Вацлав, оглянись! — закричал Ян, краем глаза замечая еще несколько теней, мелькнувших среди елей.
Юный волхв встревоженно обернулся, когда со спины на него прыгнул ещё один упырь. Эта особь была меньше первой, но ничуть не слабее, — она угрожающе клацнула зубами возле его лица. Вацлав с трудом, напрягая все мышцы, сбросил её с себя и, пользуясь секундной заминкой, сделал на руке небольшой надрез. Волховская кровь окропила снег и кожу чудовища. Юноша начертил руну прямо в воздухе — и пламя полыхнуло стеной. Упырь закричал и заметался по лесу, сбивая снег с веток. Огонь вредил ему куда больше, чем любая сталь и железо, а потому вскоре от воскресшего мертвеца остался лишь пепел, небрежно рассыпанный по промёрзлой земле.
— А ты всё лучше пользуешься рунами крови, мальчик, — воодушевлённо присвистнул Вадимир, протирая свой меч краями плаща. Упырь, набросившийся на него, валялся в сугробе, не подавая признаков жизни. — У тебя большое будущее! Того и гляди — Яна с его места потеснишь.
Вацлав смущённо зарделся, и веснушки на его щеках стали почти незаметны.
Прихрамывающая Звана лишь бросила обиженный взгляд ему в спину — завидовала, что не её хвалили. Соперничество для них было делом обыденным, почти даже семейным. Они росли вместе, тренировались вместе и ели практически из одной тарелки, а ещё знали точно — их наставника будут судить по их заслугам. Яна, который практически заменил им отца, они уважали и любили до беспамятства, а потому всегда старались показать себя перед ним во всей красе.
— Откуда в одном лесу столько упырей взялось? — непонимающе спросила юная волхва. — Они же обычно не собираются стаями. А тут сразу трое…
— Сперва убил их кто-то, а потом поднял, — равнодушно отозвался Ян, переворачивая кончиком сапога здоровенную тушу. — Гляньте-ка.
Они столпились вокруг мертвого чудовища, с удивлением оглядывая черную руническую вязь, которая тянулась вдоль его живота. Проклятые руны с давних времён относили к виду запрещённого колдовства, нехорошего и тёмного. С их помощью волхвы могли обращаться к силам Нави и черпать энергию мира мертвых, что позволяло им контролировать жизнь и смерть, рождение и перерождение. Ведьмы и ведьмаки, несмотря на то, что изначально являлись самыми обыкновенными людьми и не могли использовать руны, задействовали похожие средства — заклятия и заговоры. Просто для этих целей им ещё нужна была жертва — либо чья-то жизнь, либо чья-то кровь. Если они пренебрегали этим правилом, энергия мёртвых сжирала их изнутри, обращая людей в нечисть. Но даже волхвам, избранникам богов, за столь мощную силу приходилось платить высокую цену. Быть может, удел их был даже хуже ведьмовского.
Единожды начертав проклятые руны — теряешь рассудок навсегда. Именно безумием когда-то давно расплатился за свои преступления Радовид, решивший поиграть с силой мёртвых. А они, его потомки, расплачивались за это до сих пор.
— Значит, не врал лекарь деревенский — и правда волхвы их извести решили, — задумчиво проронил Вадимир.
— Что думаешь? Змееголовые или кто другой? — поинтересовался Ян.
— А другим, пожалуй, и незачем. Это дурачьё бестолковое до сих пор никак не уймётся. Тьфу!
Змееголовыми в народе называли последователей «Велесова братства», волхвов, которые не просто отринули княжескую власть, но и решились бороться с людьми методами жестокими и бесчестными. Когда закончилась Кровавая смута — колдовское племя разделилось на два лагеря, оказавшись на перепутье. Одни раскаялись за грехи Радовида, а потому присягнули на верность князьям, наложив на себя руны покаяния, чтобы больше никогда их божественный дар не мог никому навредить. Именно они первыми основали Громовой взвод, направленный на защиту людей от тёмных сил, которые заселили мир после смерти Радовида.
Но были и другие. Часть волхвов рассудила иначе — и до сих пор хранила в памяти тяжёлую обиду, которую нанесли люди их роду. Триста лет назад, тогда, когда все разрозненные ныне княжества были едины и существовали в мире и согласии, последний князь правящей династии, Яромир, испугавшись божественной силы, объявил на них охоту. Он истреблял селения, казнил всех несогласных и не
