бумаги, полученный в «дежурке». Перечитал, осмыслил. Перечитал снова.
Вера вошла в кабинет вместе с Гуровым и Крячко. Обошла их быстрым шагом и заботливо поставила перед Орловым большую кружку с горячим чаем.
– Больше ничего не нужно?
– Нет-нет. Благодарю.
Вера исчезла, тихо прикрыв за собой дверь.
– Плохо выглядишь, – констатировал Гуров, бросив на Орлова веселый взгляд.
– И тебя с добрым утром, – тут же отозвался Орлов. – Пришли оба – это хорошо.
Стас и Гуров расселись по обе руки от Орлова.
– Читайте. – Орлов протянул сводку Гурову.
После прочтения первых строчек Гуров напрягся.
– Как интересно, – произнес он, протягивая бумагу Стасу. – Посмотри-ка.
– Как всегда. – Орлов прикоснулся к краю кружки и, обжегшись, тут же убрал руку. – Что там тебе интересно, Лев Иванович?
– Я только вчера с ним беседовал, – ответил Гуров. – Интересное совпадение.
– Знакомый?
– Я бы не сказал. Столкнулись случайно и перебросились парой слов.
– Адвокат Чернухин Леонид Семенович, 1966 года рождения. Знакомое имя, мелькало где-то, но теперь, конечно, уже и не вспомню, – пробормотал Стас. – Ножевое в область сердца. Найдена предсмертная записка.
– Да я бы не сказал, что он собирался покончить с собой, – вспомнил Гуров. – Во всяком случае, никакой обреченности в нем не чувствовалось. Конечно, нельзя быть ни в чем уверенным. Может, после нашей встречи у него еще что-то случилось.
– Ты не мог бы выражаться яснее? – вскинул голову Орлов. – Не говори загадками.
– Извини, Петр Николаевич. Ты прав, – очнулся Гуров. – Вчера мы с женой были в театре на поминках актрисы Верховцевой, и Чернухин тоже хотел присутствовать, но ему не дали этого сделать. Прямо на пороге с ним завязал драку Андрей Красников, который косвенно обвиняет его в смерти Верховцевой. Та еще была картина, признаюсь. Чернухин в итоге с позором удалился, а вот с Красниковым я позже поговорил. Крайне несдержанный кадр. Где-то минут через сорок я вышел покурить на задний двор театра, где заметил в одной из припаркованных машин Чернухина. Он попросил меня отнести на сцену букет цветов, поскольку сам в театре появляться не планировал. Ну я и отнес. До этого мы перебросились парой слов, и мне он показался приличным человеком, не желающим развивать конфликт. Спокойный и вежливый даже после произошедшего. Конечно, он был расстроен, и я его понимаю – когда тебя на глазах у публики мутузит какой-то псих, то на выбор только два варианта развития событий: либо ты даешь отпор, либо уходишь. Так вот, Чернухин предпочел уйти. Кстати, он успел пожаловаться на то, что после инцидента его лицо уже не будет выглядеть прежним. Якобы Красников разбил ему губу и подарил синяк под глазом. Так что эти отметины тоже должны быть на трупе.
Стас хрустнул костяшками пальцев, с интересом глядя на Гурова.
– Какая увлекательная у тебя жизнь, Лев Иванович, – с уважением протянул он.
– Теперь ты понимаешь мое удивление? – бросил через плечо Гуров.
– В следующий раз на поминки пойду вместе с вами.
Генерал-майор шумно отпил чай.
– Отправляйтесь на место происшествия, – отдышавшись, сказал он. – Точный адрес возьмете в дежурной части. В сводке все описано слишком скудно, а ты, Гуров, довольно интересные вещи рассказал. Труп Чернухина обнаружен в его собственной квартире всего полчаса назад. Самое раздолье для вас, пока шумиха в прессе не началась.
– Даже это можно ожидать?
– А что ты хочешь? К нему на прием записывались за несколько недель, – пояснил Орлов. – Знаменитым в наших кругах все же был. О нем в прокуратуре легенды ходят.
– Странно, почему я о нем ничего не слышал, – пожал плечами Гуров.
– Вспомнил! – Хлопнул ладонью по колену Стас. – Дело об убийстве в Измайлове. Этот Чернухин тогда к нам на Петровку приезжал. Ну же, вспоминай, Лева! Давно было, лет восемь или даже больше назад.
Гуров непонимающе захлопал ресницами.
– Не важно, – махнул рукой Стас. – Там убийцей семнадцатилетний пацан оказался… Ох, как он его вытаскивал – любо-дорого было смотреть! Судебный процесс долго обсуждали в интернете. Чернухин действительно был мастером своего дела. Измайлово, Лев! Труп же! Не помнишь? Ай…
Так и не сумев донести мысль, Стас в изумлении уставился на Гурова.
– Это был единственный труп за все время твоей работы в полиции? – невозмутимо поинтересовался Гуров. – Труп! Удивил так удивил.
– Такие чаще всего заканчивают плохо, – вставил Орлов. – А суицид, как мы знаем…
– …понятие растяжимое, – закончил Гуров и встал. – Ну что ж, тогда мы погнали. И ты бы, Петр Николаевич, шел домой. Плохо выглядишь.
– Слышал уже, – ответил Орлов. – Если что, то я на связи.
– И днем, и ночью. Помним.
Ожидалось, что по указанному адресу будет располагаться как минимум элитный жилой комплекс, но на деле оказалось все иначе. Вместо жилья, отделанного с крутизной, сыщики увидели шестнадцатиэтажный блочный дом, каких по стране найдутся тысячи. Сам дом был старым, и жильцы уже не особенно следили за эстетикой наполнения лоджий и балконов, на которых виднелись и старые лыжи, и белье, сушившееся на веревках, и остатки высохшего летнего гербария, свисающие с балконных перил. Возле подъезда никого не было, но неподалеку, рядом с кустами жасмина, торчал паренек с круглой черной собачкой на поводке. На Гурова и Крячко он смотрел очень внимательно, будто бы ждал их появления.
– Орлов боялся, что пресса прибудет, а тут нас даже никто из своих не встретил, – заметил Стас, обходя свою машину, на которой они с Гуровым прибыли на место происшествия.
– В дежурной части предупредили, что нас участковый встретит. Наверное, ждет в квартире. Какой там этаж?
– Второй.
– Низковато проживал наш адвокат.
– Куда ж выше-то? Звезд с неба нахватал, да и хватит.
Они без труда зашли в подъезд, дверь которого удерживал в приоткрытом состоянии увесистый булыжник. Экран домофона отливал чернотой, и Гуров, хмыкнув, несколько раз нажал пальцем на кнопки, проверяя исправность домофона, но тот на его усилия, разумеется, никак не отреагировал.
– Сломан же, – донеслось со стороны жасминовых кустов.
Стас обернулся на голос паренька, выгуливавшего собачку.
– Непорядок, – сказал Стас.
– Дольше двух дней не выдерживает. Ломают, – приближаясь, ответил парень. – Тут рядом алкаши тусят, а в дом по ночам греться приходят. Их никто из жильцов не пускает, вот они и ломают домофон, чтобы можно было проникнуть внутрь.
– А вы для них еще и дверь подъезда отворили, – усмехнулся Гуров.
– А это уже для нас. Она сама по себе захлопывается, и в дом уже не попасть, – пожал плечами парень.
– Вроде бы не край мира, но почему такие проблемы с домофоном в наше-то время?
– Не знаю. Какая-то нелепая фигня. Не ко мне вопрос. Знаю, что кто-то мастера хотел вызвать, но все равно ничего не изменилось.
За разговорами они пешком поднялись на второй этаж. Оказалось, что собеседник жил в левом этажном крыле, а квартира Чернухина располагалась в правом.
– Если что, то участковый со мной уже поговорил, – на прощание сказал парень. – Я в курсе того, что сосед умер.
– Ах вот оно что. То-то ты нас как дорогих гостей встречаешь, – догадался Гуров. – Ну тогда и я спрошу. Как долго ты здесь живешь?
– С рождения, – без запинки ответил парень. – Но соседей знаю только из своего крыла, а тех, что напротив, даже не всех и вспомню.
– Значит, имя Леонид Семенович Чернухин тебе ни о чем не говорит?
– Абсолютно.
– И никого подозрительного ты
