положил, чтобы исподволь внушить Джету Пеларе мысль о том, что из него, Арона Тонгила, человека, по меркам имперцев, безродного, безденежного, да еще вдобавок сына варваров-северян, выйдет хороший муж для его обожаемой дочери.
— Ты же знаешь, как я доверчив и подвержен чужому влиянию, — доверительным тоном сказал Арон Мерису, — а еще слишком добр, не умею отказывать, всегда иду на поводу у других людей и делаю то, что нужно им, а не мне…
— Что за чушь ты несешь? — прервал его Мерис сердито. — Таких упертых и самолюбивых, как ты, еще поискать… — подмастерье резко замолчал. Выругался. Потом добавил: — Да, очень смешно. Ха-ха. А не боишься, что твои дети от Мины уродятся такими же бездарными, как она сама?
— Я не умею бояться, — сказал Арон вежливо. — А ты, Мерис? Ты умеешь? Айшо научился. Таньго научился. Вифред учится. А вот Юккис не успел, умер. И, говорят, так странно умер…
— Угрожаешь?
— Нет, вовсе нет. Я ведь добр и доверчив, а добрые и доверчивые люди не угрожают тем, кто пытается посеять вражду между ними и их любимыми. Расскажи, что ты планируешь сказать Мине? Или уже сказал?
— Нет. Я не собирался… Послушай, Арон, ты не так все понял.
— Не так?
— Нет.
— Хм. Стало быть, я не только добр и доверчив, но еще и непонятлив. Увы мне. Надеюсь только на то, что ты, Мерис, куда понятливее меня.
Часть 1
Глава 7
Внутри арки перехода бушевал огонь. Отчего-то зеленый, с синими бликами по краям. Арон вздохнул, махнул рукой, позволяя стихийным духам уйти, и арка растаяла, забрав огонь с собой.
— Третий раз за неделю. Учитель, неужели ни у кого в Ковене нет объяснений происходящему?
— Ни у кого, Арон. Или так они говорят.
— Все заклинания работают как надо и только с Вратами вот такая мерзость. Учитель, будь это действительно влияние последнего прорыва из Нижних миров, как заявили Светлые, искажение постигло бы и другие заклинания.
— К чему ты ведешь?
— Искажение — дело рук магов. Не знаю, Темных или Светлых, но точно магов.
— Хм, — Джат Пеларе, заложив руки за спину, задумчиво прошелся по комнате. — Что интересно, в частной беседе Эвита Ашшур и Торган Иларе сказали мне то же самое. Правда, никто из них не вызвался повторить это перед собранием.
— Струсили, — пробормотал Арон.
— А ты бы хотел настроить против себя неведомых чародеев, способных на подобную волшбу? — старый маг хмыкнул.
— Но если это волшба, то у нее есть цель. Что-то или кто-то…
— Кто-то? Кто именно? Когда случаются искажения, они затрагивают всех магов как в столице, так и в ближайших провинциях.
Учитель сказал верно — было практически невозможно определить настоящую цель неизвестных магов.
Можно было бы махнуть на это рукой, как и сделало большинство знакомых Арону Темных, и надеяться, что все само образуется. И сам Арон, наверное, поступил бы так же, не ощущай он всю последнюю неделю надвигающуюся опасность. Мрачное серое облако тревоги, от одного внутреннего горизонта до другого, без единого просвета. И без указания на источник грядущей беды.
Подобное Арон испытывал прежде лишь дважды, еще ребенком — в первый раз перед изгнанием его семьи из клана, и во второй — перед вспышкой Синей Чумы.
Просто сидеть и ждать беды? Нет, это было невыносимо.
* * *
Столица веселилась — император с размахом отмечал десятилетнюю годовщину своей коронации и одновременно годовщину свадьбы. В отличие от предшественников, нынешний монарх взял в жены не юную благородную девицу, а вдову на несколько лет старше себя, с сыном от первого брака, и, что самое интересное, очень сильную Светлую магичку. Любовь или расчет? Арон пару раз видел императора вместе с императрицей, и, честно сказать, в любовь не верил нисколько.
Группы гуляющих людей Арон обогнул и свернул с главной площади в малозаметный переулок, прошел его, пока не уткнулся в тупик — стену в два человеческих роста. Стена была старая, камни кое-где выпали из раствора, и забраться по ней наверх было так же легко, как и спрыгнуть в неухоженный, заросший высокой травой, двор перед старым покосившемся домом.
— Кем сегодня? — старая Ннуш никогда не здоровалась, не справлялась о чужом здоровье или делах и на «пустые» вопросы также не отвечала.
— Деревенским парнем из Хола. Последние дни хольцев много в столице, затеряться легко. Одежда…
— Знаю, — перебила его Ннуш, — чистая, бедная, но с претензией на праздничную. Все будет.
Спрятать северянина под одеждой хольца было легко. А вот прятать эррэ мага под личиной бездарного с каждым разом становилось все труднее. Труднее, но все еще возможно. «Твой Дар растет», — говорил, посмеиваясь, учитель, — «а ты его опять и опять в скорлупу. Смотри, взбунтуется».
Магии, способной найти источник искажения, либо не существовало, либо Джат Пеларе о таком способе просто не знал. Арон сперва надеялся на помощь своего чутья, за последние дни обошел почти всю столицу, особое внимание обращая на те места, где жили сильные Светлые маги, — но так ничего и не ощутил. Туча на внутреннем небе продолжала темнеть и наливаться опасностью, никак не выдавая свой источник.
А празднование продолжалось. Лицедеи и жонглеры, глотатели огня, заклинатели змей и полуголые танцовщицы — фигляры всех разновидностей, собранные с целой империи и щедро оплаченные из казны, веселили народ.
— Посторонись! Посторонись! Дорогу Его Императорскому Высочеству Истаносу Коггиру!
Народ прижимался к стенам домов, пропуская карету и гарцующих по ее сторонам всадников — императорскую охрану. Арон равнодушно проводил взглядом кортеж с наследным принцем — и вздрогнул. Позади кареты колыхался полупрозрачный человеческий силуэт.
Призрак? Здесь, в самом центре столице?
Невозможно!
Сотни действующих храмов, сильнейшие жрецы, каждый день проводящие заупокойные службы для всех, недолжным образом похороненных. Внутрь городских стен не попасть никакому призраку — и не восстать, если его человеческое тело погибло уже здесь.
Значит, или магия — какой Арону видеть еще не доводилось — или все же призрак, только очень старый и очень сильный. Призрак мага, убитого неправильно, вернувшегося из-за Грани, но по какой-то причине не сумевшего восстать во плоти?
Силуэт шевельнулся, разворачиваясь, оттолкнулся от кареты и поплыл в сторону Арона — прямо сквозь людей. Никто не видел его, никто не замечал, когда туманное создание
