знаю, что с этим делать.
– Тебе нужно отвести ее назад к бункеру, иначе беды не избежать, – говорит женщина, мягко смотря на сына.
– Похоронить ее заживо? Я не садист.
– Тогда ты похоронишь всех нас. Тем более девочка в замешательстве. Это был ее мир, она считает его идеальным, правильным, совершенным. Там ей будет лучше, легче, понятнее. И для нас так будет безопаснее. Пока не поздно, сделай это. Я вижу, как ты на нее смотришь. Это может очень плохо кончиться.
Вдруг я понимаю, что в комнате, кроме нас, очень много людей. Все они подошли поближе и внимательно слушают наш разговор.
Странно, но эти люди такие разные. Не все из них имеют приятную внешность. Многие откровенно некрасивы и, можно даже сказать, уродливы. Такого в наших раундах не увидишь – там все создают идеальный мир вокруг себя. От голоса, прозвучавшего в тишине я вздрагиваю.
– Будем решать голосованием. Мы не можем ставить под удар наше существование из-за твоей прихоти, сынок, – говорит седовласый мужчина.
– Кто за то, чтобы девочка осталась у нас?
В ответ тишина. Никто даже не пошевелился.
– Кто за то, чтобы отвести ее назад к бункеру?
Все молча подняли руки, кроме моего спутника.
– Единогласно.
– Пойдем, – взяв меня за руку, твердо заявляет он.
– Куда ты меня ведешь? Назад? В бункер? Я не вернусь туда! Ни за что!
Хотя, возможно, это мой единственный выход. Мне туда и надо. Бежать к своей обычной жизни, к своим грезам и виртуальным мирам.
– Нет, мы идем в другое место, – отвечает он.
– Что? Я думала… – хрипло произношу я.
– Раз уж так получилось, что ты здесь, я не позволю тебе сгнить заживо.
– И ты пожертвуешь всеми этими людьми ради меня? Зачем?
– Нет. Нет и еще раз нет. Запомни, всегда есть другое решение.
– Какое именно?
– Сколько же в твоей голове вопросов. Доверься мне. Все будет хорошо.
Что? Как может быть хорошо? Как в моей голове может стать меньше вопросов, когда с каждой минутой они прибывают в геометрической прогрессии? Я просто безвольно тащусь за своим спутником по полутемным коридорам. Куда? Зачем? Мне это не известно. Что мы будем делать? Что станет со мной? Возможно, я просто наконец-то выйду из этого безумного раунда.
– Нам нужно уйти как можно дальше. Обоснуемся на другой стороне холма.
После долгого пути мы подходим к какому-то, видимо, захоронению. Рядами стоят невысокие камни, но без имен и годов смерти на них.
– Это ваше кладбище?
– Да.
– Это место без памяти? Здесь невозможно идентифицировать умерших? На камнях нет надписей. Вы давно не умирали и не вспоминали усопших? – спрашиваю я.
– Да, ты отстала от жизни. В каждый камень вшит тест ДНК, и всегда можно точно узнать, кто здесь покоится. А также можно сделать себе тест ДНК и найти своих родственников.
– И я могу? Наверное, от моих родственников дано уже ничего не осталось?
– Попробуй. Почему бы и нет. Здесь можно сделать тест.
Он показывает на маленький камень, стоящий поодаль от всех остальных.
– Приложи к нему руку, и он считает твою ДНК.
Камень холодный. Чувствую легкое покалывание, и руку покрывает какая-то неприятная слизь.
– Что дальше? – спрашиваю я.
– Пойдем по рядам, теперь на тебе биологический идентификатор, и он сработает при нахождении поблизости твоих родственников.
Огромная страна тишины. Мы долго ходим от ряда к ряду – и все безуспешно. Я уже и не надеюсь найти здесь своих предков. Да и, возможно, искать уже некого.
И вдруг… метки на двух камнях начинают пищать и светиться. Не может быть! Я встаю на колени, и передо мной высвечивается электронная надпись: «СОВПАДЕНИЕ ТЕСТА ДНК».
Они же должны быть в анабиозе, как и я. Этого не может быть. Может, бабушка или дедушка? Нет, это они. Это мои родители.
– Прикоснись к камням, и ты считаешь всю информацию, которую несли их ДНК в течение жизни. Просто прикоснись к камням, закрой глаза и смотри.
Я опускаюсь к надгробьям, и рука как будто сама прилипает к одному из них за счет клейкой массы, в которой она перемазана. Я закрываю глаза. Темнота. И вдруг вижу их. Это они. Это точно они. И боль наполняет мое сердце. Вижу все: их рождение, молодость, знакомство друг с другом, мое появление на свет и как мы с ними здорово проводили время в моем детстве. И вот этот ужасный день, когда нас должны были ввести в анабиоз. Меня кладут в капсулу, вводят препараты, и крышка закрывается. Со стороны это выглядит ужасно. Мама рыдает. Отец крепко обнимает ее. И вдруг что-то идет не так. Следующей должна быть мама, но ей отказывают, обосновывая это состоянием ее здоровья. И тогда отец добровольно отказывается от ввода в анабиоз. Отказывается от вечной жизни ради любимого человека. Жертвует собой ради мамы. Прощается со мной на коленях возле капсулы и выходит из кабинета. Я вижу, как скупая слеза катится по его небритой щеке.
Как я могла все это забыть? Как могла забыть своих родителей? Забыть свои корни, своих близких. Как мы все пошли на это ради вечной жизни? Отказались от семьи, от любви, от радости быть рядом с дорогими нам людьми. Ведь я их даже не искала. И не сомневалась, что они, как и я, путешествуют из раунда в раунд и ни о чем не задумываются, кроме нового сценария. Как я глубоко ошибалась. Это слишком дорогая плата за вечную жизнь… Слишком… Это была не жизнь – а… пустота.
– Как они могли так обмануть меня? Как они могли обречь моих родителей на гибель? Как?
– Как?! А ты пыталась узнать, что с ними, где они, вошли ли они в анабиоз?
– Никто не пытался. Никому ни до кого не было дела. Нас ждала вечная жизнь. Идеальное общество с минимумом затрат и максимумом возможностей. Без классовых предрассудков, без денежной зависимости, без боли и страха. Безоблачное существование долгие годы, видя вокруг себя только то, что мы хотим, создавая свой собственный мир грез.
– Да, вас просто похоронили заживо. Заставили верить лишь в то, что было им выгодно. Посадили, как овощи на грядке, подливали вам раствор и насаждали свою правду. Это ты называешь жизнью? Я знаю, что ты не такая, как все. У тебя всегда были сомнения. И слишком много вопросов. Поэтому-то твое сознание и дало сбой в нейронной системе связи.
Сегодня я впервые увидела эмоции на его лице. В его глазах как будто загорелся огонек, и
