Бенке, зная, что он будет неохотно следить за мной.
— Не уходи. Пожалуйста, вернись.
Замешательство, окрашенное затяжным возбуждением, поражает меня, когда ее голос следует за мной в ночи.
Я не знаю, как долго она зовет меня вдогонку, но каждый раз мне кажется, что это разрывает мое сердце все больше. Когда я, наконец, отхожу достаточно далеко, чтобы не чувствовать ее запаха, я прислоняюсь к дереву, зная, что не могу пройти весь обратный путь, не убедившись, что она благополучно доберется до дома.
Я не могу решить, лучше ли заставить ее кончить, иметь этот момент только один раз, чем ничего, или я просто обрек себя на то, чтобы тосковать по ней вечность.
Глава 4
Рая
Я прижимаюсь к закрывшейся за мной двери и откидываюсь назад, не удосужившись включить свет, глубоко вздохнув.
Это действительно произошло? Разве я позволила этому… зверю… сделать со мной такое? Да и мне очень понравилось…
Стоя здесь, в темноте собственного дома, это кажется нереальным. Как мечта. Или кошмар. Но если это кошмар, почему я до сих пор вся пульсирую? Почему мне хочется бежать наверх и получать удовольствие, думая о нем? Его размере, его силе. То, как он вмешался, чтобы защитить меня. Почему я разочарована тем, что как только все закончилось, он исчез в тени, когда я звала его остановиться. Он преследовал меня. Я должна была бы испугаться этого осознания, но это не так. Я чувствую тепло, безопасность и любовь.
Любима. Кем-то, кто может разорвать людей на части без задней мысли. Это убило бы меня сегодня вечером.
Я ненавижу насилие. Я не буду смотреть бокс или бои в клетке. Тем не менее, как-то…
Когда он это делает, мне это нравится.
Но почему он ушел? Он может стоять и смотреть на меня в темноте?
Со вздохом я отталкиваюсь от двери и щелкаю выключателем.
И моя рука тянется ко рту.
Цветы из вазы, которую моя мама держит у двери, разбросаны и растоптаны на полу. Зеркало в холле имеет паутинную круглую трещину в центре. Все тихо, но мое сердце колотится.
— Мама? Папа? — я кричу в пустое пространство, слезы горят в моих глазах. Что здесь произошло, пока меня не было? Нас ограбили?
Моя мама выходит в холл из гостиной, и я отступаю. Я никогда не видела в ее глазах такой ярости, такой дикости. Она держит бейсбольную биту, как оружие, когда поворачивается ко мне, а затем почти падает, когда напряжение рассеивается.
— Рая. Я думала, ты можешь быть… — она облизывает губы. — Где ты была? Мы очень беспокоились, — она смотрит на меня с ног до головы, ее глаза сужаются. — Тебя кто-то обидел? Твоя одежда в беспорядке…
Я качаю головой, чувствуя, как румянец заливает мои щеки.
— Нет, я… мне просто нужно было немного воздуха. Что здесь случилось?
Мой папа отвечает из-за ее спины слабым голосом.
— Тебе нужно пройти. Я должен сказать тебе правду.
Моя мама даже не смотрит на меня, когда поворачивается и уходит обратно внутрь. Когда я следую за ней, я не готова к тому, что вижу.
Папа в беспорядке. У него синяк под глазом, разбита губа, на лбу растет большая шишка. Он лежит на диване, его рука прижата к боку, лицо бледное и липкое.
— Папа, — выдыхаю я, подбегая к нему. — Что случилось? Нам нужно отвезти тебя в больницу.
— Нет, — слабо говорит он. — Больница не нужна. Я в порядке. Выглядит хуже, чем есть. Рая, нам нужно поговорить. Пожалуйста, сядь.
Я глажу его лицо, но он отталкивает мою руку, а я пытаюсь сморгнуть слезы. Почему он не хочет, чтобы я была рядом с ним? Мой разум мчится вместе с сердцем, путаница спутала все, что произошло сегодня вечером.
— Садись, Рая, — говорит мама, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как она села на стул с жесткой спинкой. Ее глаза холодны, побеждены. Я качаю головой, но она повторяет слова. — Сядь.
Вместо этого я встаю на колени на пол и беру папу за руку.
— Что случилось? Кто-нибудь, скажите мне что-нибудь. Это… это сделал Майк?
— Какое Майк имеет отношение к чему-либо? — спрашивает мама.
— Никакое, это…
— Я не мог этого сделать, — говорит папа. — Ты была расстроена из-за того, что должна выйти замуж за Дэниела, и я не мог навязать это своей дочери. Ему не понравилось слышать слово «нет».
— Дэниел? — я не могу поверить в то, что слышу. Дэниел и мухи не обидит. И с чего бы ему жениться на мне?
Мой папа качает головой.
— Не Дэниел. Не думаю, что он знает об этом. Это был Тревор. Ну, кто-то кого Тревор прислал.
— Что? Я не понимаю. Тревор Балаур?
Я замолкаю, закрывая глаза, пытаясь разобраться во всем этом. Тревор Балаур сделал это с ним? Отец Дэниела? Это не имеет никакого смысла. Зачем Тревору Балауру хотеть, чтобы я вышла за его сына настолько, чтобы мой отец был избит? Я — никто. Дэниел ходит с золотыми часами, которые стоят больше, чем наш дом. У него есть золотые запонки, которые оплатят мне обучение в колледже. Дом Тревора в Гавани Ульрика — это раскинувшийся особняк на скалах на огромном участке земли, одна из старейших резиденций.
Как он мог быть заинтересован в том, чтобы женить своего сына на бесперспективной девушке, правнучке русских эмигрантов, которым пришлось бежать ни с чем? Что он мог получить от этого?
Узнал ли он о сексуальной ориентации своего сына и хочет обречь его на брак без любви ради сохранения репутации?
— Я… — отец сглатывает, отворачиваясь от меня. — Я должен ему много денег.
— Все это не имеет никакого смысла, — настаиваю я. — Бизнес идет хорошо. Я присматриваю за книгами, я знаю.
Он качает головой.
— Нет, это не так. Четыре года назад, помнишь тот шторм? Когда лодка перевернулась в гавани?
— Да. Страховка…
— У меня не было страховки. Я потерял все. Мы уже просрочили ипотечный кредит на это место, и оно нуждалось в ремонте.
— О чем ты говоришь?
Мама усмехается, привлекая мое внимание.
— Тревор вмешался.
— Тревор Балаур одолжил тебе денег?
— Он пришел в дом, пока ты была в школе. Сказал, что слышал, что случилось, и хотел помочь, — мой папа вздыхает. — Это казалось идеальным. Я одолжу немного, верну все в нужное русло, верну ему деньги и пойду дальше. Я никогда не встречал его раньше. У него репутация щедрого человека, и он любит этот
