А после… После был только секс. Они как-то изумительно быстро оказались в просторной спальне у огромной кровати. Одежда дико мешала. Особенно та, что не давала Труди добраться до тела найденного столь неожиданно и сказочно любимого. Того, кажется, обуревали те же желания. Так что они, сталкиваясь руками и нетерпеливо рыча, стали раздевать друг друга. Труди справилась первой и после наверняка все только осложняла, потому что висла, прижималась, отиралась и кусалась.
За все это время они не сказали друг другу ни слова. Никаких прелюдий! Никакой неторопливой нежности. Только хардкор! Только тяжелый рок!
Труди вскрикнула, когда волк протолкнул в нее свой довольно крупный член. Не от боли, от острейшего нетерпения. Хотелось получить его внутрь целиком, сжать в себе, удержать, выдоить до последней капли! А еще выдышать до конца, вобрать в себя невероятный запах истинного, выпить его, пьянея от сладости шоколада, свежести вишни и легкой горечи коньяка, с которыми навсегда намертво связался его волчий аромат.
Он тоже смотрел жадно, стонал сквозь стиснутые зубы, сминал в ладонях груди Труди, а после ее ягодицы, толкался в ее тело, все увеличивая темп и амплитуду. И Труди ему в этом только помогала, подмахивая, а потом оплела руками и ногами, впиваясь поцелуем в напряженные губы, а ногтями в угловатую мускулистую задницу.
Оргазм накрыл черной яростной волной, заставляя выгибаться и кричать. А потом накатила томная расслабленность. Нирвана… Сладкий почти обморок...
В себя Труди привели прикосновения. Волк — такой родной и в то же время такой незнакомый — осторожно гладил ей шею, касался кончиками пальцев лица, чертил вокруг сосков и пупка. Тут оказалось щекотно, и Труди засмеялась, открывая глаза. Волк тут же отдернул руку, и вид у него сделался виноватый:
— Это какое-то безумие. Читал про истинность, но даже не предполагал, что все… вот так. Что крышу сорвет настолько, что я кинусь на женщину, чьего имени не знаю, которую вижу в первый раз в жизни…
— Во второй, — возразила Труди и прижмурилась, наслаждаясь моментом.
— Но…
— У тебя была маска с фильтром на лице, рядом валялся труп и стоял недеактивированный фугас, а мне было тринадцать…
Глаза волка округлились, и он пораженно выдохнул:
— Маленькая скрипачка…
Труди кивнула, мгновенно посерьезнев:
— Я почуяла тебя, но в тот момент ничего не поняла, кроме того, что ты пахнешь моими любимыми конфетами. Маленькая ведь была, глупая. Еще и течки первой не пережила. О конфетах больше думала, чем о парнях. Потом искала… Знаешь, как я мечтала тебя найти! Но мне сказали: режим секретности, гостайна, никакой информации о личном составе спецотряда «Вихрь».
— Я вышел в отставку. Точнее, комиссовали после ранения. Недавно, — волк кивнул куда-то вниз, и Труди, проследив за его движением взглядом, увидела поперек широкой, заросшей темным волосом груди еще совсем свежий, розоватый шрам.
— Больно? — желая коснуться и в то же время боясь навредить, спросила она.
— Почти нет. Зажило. Но прежние нагрузки уже…
— А тут ничего не болит? — перебивая, поинтересовалась Труди, на этот раз уверенно касаясь пальцами скулы своего потерянного и обретенного истинного.
— Нет, — удивленно вскинул брови тот и вдруг охнул, потому что маленький, но крепкий кулак в ту же секунду впечатался ему в физиономию.
— Это тебе за те пятнадцать лет, что я жила без тебя, зная, что ты где-то есть, но не имея возможности узнать, кто ты! А это, — Труди треснула снова, и волк со странной улыбкой на лице позволил ей это, даже не попробовав прикрыться. — Это за то, что я творила со своей жизнью, поняв, что счастья мне без тебя нет и не будет!
Труди все-таки заплакала и притянула своего волка к себе, ища успокоения в его тепле, в его силе. Тот обнял, баюкая, и тут же за это вновь поплатился. Не удержавшись, Труди напоследок коварно и больно укусила его в плечо:
— А это за то, что ты меня трахнул так, что я чуть не умерла от оргазма, но так и не сказал, как тебя зовут, дубина ты стоеросовая!
Все еще безымянный волк засмеялся, целуя мокрое от слез лицо Труди, а после шепнул ей в самое ухо:
— Рейнер. Меня зовут Рейнер.
— Я тебя ждала всю жизнь! — Труди хлюпнула носом, а после решительно обтерла его о все то же многострадальное плечо истинного. — Понимаешь? А тебя не было. И я… Я куролесила и блудила, пару раз чуть руки на себя
