— Тьфу, нечистая сила, — проворчала она, — едва жизни не лишилась!
Я осторожно постучала в дверь. Тишина. Евдокия повторила мою попытку, но только более решительно, пяткой в дверь. Послышались неторопливые и какие-то неуверенные шаги, и на пороге возник высокий небритый парень. На его лице явно были видны следы вчерашней гульбы: опухшие глазки, причем под одним из них переливался всеми цветами радуги здоровенный фингал, пересохшие губы и валящий с ног запах перегара.
— Привет, — хмуро бросил хозяин и потопал в глубь квартиры, не обращая на нас никакого внимания.
Мы с Дуськой потрусили за ним. Справедливо рассудив, что в таком состоянии Валерий (а это был именно он) вряд ли может быть нам полезен, я решила поискать тетю Катю самостоятельно.
Данное жилище больше всего походило на временное пристанище цыган-кочевников и на склад ненужных вещей одновременно. В небольшом коридорчике с бетонными стенами, по-моему никогда не знавшими, что такое обои, грудой свалены личные вещи хозяина: носки, рубашки, футболки, трусы и прочее. Другая куча состояла исключительно из обуви. В помещении витал устоявшийся запах пыли, грязи и какой-то неуютности. Создавалось ощущение, что жильцы этой квартиры вот-вот сорвутся с места и отправятся в неизвестном направлении. Обе комнаты являли собой тот же образец нечистоплотности. Ободранные обои, полуистлевшие тряпки на окнах, которые язык не поворачивался назвать занавесками; кровать без ножек, застеленная непонятно чем грязно-серого цвета (у меня дома половая тряпка намного чище, честное слово!). На этом, с позволения сказать, спальном месте храпело существо женского пола с теми же признаками вчерашнего времяпрепровождения, что и у хозяина. Присмотревшись, я уяснила, что это вовсе не тетя Катя, и отправилась на кухню. Там за небольшим столом, засиженном мухами и тараканами, в компании полупустой бутылки водки и сковородки с неопознанной закуской сидел Валерка, глядя сонными глазами в пространство.
— Э-э-э… о-о… а-а-а… — начала я беседу, пытаясь привлечь его внимание. — А мать где?
Валерка перевел затуманенный взор на меня, но, готова спорить, даже не понял, о чем его спрашивают, а главное — кто. Внезапно губы его скривились в жалком подобии улыбки, обнажив желтые зубы, и он прохрипел:
— О, Дуська пришла! Садись, выпьем по-нашему, по-соседски, стал быть!
Смахнув парочку тараканов, дефилирующих по грязной колченогой табуретке, Евдокия с опаской на нее присела и умоляюще глянула на меня.
— Валер, ты лучше сам пей, а то здесь мало, а у тебя еще дама в гостях… — пришла я на помощь сестре.
— Какая дама? — сильно удивился Валерка. — Я один вроде засыпал… А может, это было вчера? Во, блин, ни фига не помню! Ну, ладно, не хочешь — не пей!
Он схватил бутылку и, запрокинув голову, сделал несколько больших глотков.
Меня слегка перекосило от такой картины, но я быстро справилась с эмоциями и, дождавшись, пока водка уляжется в желудке хозяина, снова спросила:
— А где мать-то твоя, а, Валер?
— Так это… в магазин пошла, наверное. Она еще вчера с вечера посуду приготовила… А что, ее дома нет?
Я отрицательно покачала головой. Из коридора донеслось шлепанье босых ног, и на пороге кухни возникла Валеркина подруга. Кажется, он ее не узнал, потому что, с трудом сконцентрировав взгляд на даме, ошарашенно спросил:
— Ты кто?
Женщина, почесав грязной пятерней взлохмаченную голову, удивленно ответила:
— Шурка я. А ты кто?
— А я Валерка! — обрадовался хозяин. — Ну, давай за знакомство!
Он широким и почти царственным жестом пригласил Шурку за стол. Женщина не стала капризничать и, схватив бутылку, прямо из горлышка допила остатки водки.
— И это все? — громко икнув, спросила дама.
Валера засуетился:
— Ща, Шурк, ща все будет! Мать в магазин потащилась, скоро принесет!
Александра кивнула и бросила:
— Я пока пойду посплю.
Галантный Валерий, слегка пошатываясь, проводил подругу до комнаты, о чем-то пошептался с ней и вернулся к нам.
— Дусь, — заметно маясь, начал он, — вы бы это… ну… тут такое дело…
— Деньги нужны? — догадалась я.
Валерка обрадованно кивнул. Я достала из сумочки сторублевую купюру. Он потянулся к ней, но я зажала бумажку в кулаке и сказала:
— Сначала ответь на пару вопросов. О’кей?
— Ну? — нервно повел плечом Валерка.
— У вас менты сегодня ночью были?
— Зачем? — вытаращился на меня хозяин.
— Слушай, — прошипела я ему в лицо, — сейчас я задаю вопросы, а ты на них отвечаешь. Или тебе деньги не нужны?
Валера угрюмо потупился.
— Так были или нет? А за старшего у их вредный такой, здоровый и со шрамом через всю щеку? Вовкой звать?
— Не знаю! — ответил Валерка. — Я только утром пришел. Мы вчера у Михалыча сидели. Горе у него — жена бросила. Вот так собрала вещички, дитя под мышку, фьють — усвистела в неизвестном направлении. Вот я и утешал друга. Нет, все вы, бабы, сволочи! А что, соседи снова ментов вызывали?
— Вряд ли, раз тебя дома не было. А давно тетя Катя квартиру сдает?
Парень задумался и, закатив глаза, принялся размышлять вслух:
— Значит, сейчас у нас сентябрь… Меня с завода поперли в апреле… Серегу посадили тоже в апреле… Точно! — Он звонко хлопнул себя ладонью по лбу. — В мае! В мае мать приехала! Я, говорит, квартиру сдала, сынок, у тебя поживу малость. А мне что, жалко, что ли? Все ж таки не чужие люди, мать все-таки!
— А кому сдает, не знаешь? — поинтересовалась Дуська.
— Знаю, — почему-то обиделся Валера, — фирмачам каким-то.
— Это и я знала! — Я криво усмехнулась. — А чем фирма занимается, кто арендатор?
— А хрен его знает! Ну, все? Или еще вопросы есть?
— Вопросы есть, — вздохнула я, — только вряд ли ты на них знаешь ответы.
Отдав Валерке обещанные деньги, мы покинули гостеприимное жилище с чувством досады. По заведенной традиции, едва за нами закрылась дверь, Дуська принялась ворчать:
— Только деньги выкинули! И чего он нам новенького сообщил? Ничего! А сотню как корова языком слизала! Надо было к Нинке идти, она всегда все про всех знает.
— Что за Нинка? — чисто машинально поинтересовалась я, размышляя, стоит ли подождать тетю Катю или зайти попозже.
— Нинка, — важно пояснила сестра, — это тети-Катина соседка! Стерва, конечно, порядочная. На прошлой неделе, прикинь, Жень, пришла ко мне денег на бойлерную требовать! Все, говорит, сдали, одна ты осталась. Ха-ха! А я ей и говорю…
Что именно ответила Нинке вредная Дуська, я слушать не стала. Вместо этого я сжала кулаки и гаркнула:
