который ей никогда не приобрести, да и ни к чему ей такой элемент роскоши.
— Ну да, — согласилась я, — хорош. А ты не помнишь, почему он перестал сниматься?
Ди пожала плечами.
— Да вроде случилась там какая-то история. С замужней женщиной встречался, а она выбрала не его, а мужа. Кажется, даже грязью его поливала. Но я не помню подробностей.
Я задумчиво посмотрела на фото актера. Да, после такого действительно не захочется появляться на публике. Особенно если он ее любил.
Но кто же эта актриса рядом с Владом? По спине узнать совершенно невозможно, а афиша таинственно умалчивала ее имя.
Мне вдруг стало безумно интересно попасть на пробы. Да и на спектакль надо обязательно наскрести денег, все-таки не стоит пропускать такую необычную премьеру. Я стала искать билеты, но меня ждало разочарование, потому что все было распродано. Причем не только на премьеру, но и на целый месяц вперед, что спектакль продолжит идти. «Но ведь если получу работу в этом театре, смогу посмотреть хотя бы с галерки», — совсем уж размечталась я.
Кастинг начинался сегодня, причем в пять часов дня. Необычное время для такого мероприятия, которые обычно назначают на утро, чтобы успеть посмотреть всех претендентов. Но я не стала задаваться вопросом о таких мелочах. Просто собралась, прихватила диплом и поехала по адресу. По случаю жары я надела короткий ярко-желтый сарафан. Хотя, если быть уж совсем откровенной, дело было не в жаре. Я рассчитывала впечатлить если не талантом, то хотя бы стройными ногами. Разумеется, на свои ноги я разрешила бы только смотреть.
Мне хотелось успеть прибыть первой, но, кажется, перестаралась. Когда я приехала, до старта оставался целый час. Ну и неважно. Нервно мерить шагами комнату в общежитии под испытующим взглядом Дианы все равно было глупо.
Я медленно шла по тихому скверику, ведущему к центральному входу. Старинное здание выглядело уютным, представляя собой особняк примерно восемнадцатого века, который, впрочем, выглядел ухоженным и сиял свежим ремонтом. Скверик перед театром украшали белые ажурные скамейки, которые прятались в нишах аккуратно подстриженной зеленой изгороди. Сквер был очень романтичным, и я живо представила, как в тенистых закутках жмутся друг к другу влюбленные. В центре сквера мелодично журчал фонтан, а резные фонари ровным строем, как почетный караул, выстроились вдоль дорожки, будто провожали до подъезда. Я представила, как по вечерам здесь должно быть красиво, когда зажигается подсветка, освещая путь зрителям, спешащим на постановку.
Кто не мечтает работать в Большом театре или Малом? Во МХАТе, театре Маяковского? Да каждая актриса спит и видит себя в таком престижном месте. Там и роли, и гонорары, и весь звездный состав.
Но идя сейчас по этому скверику, мне показалось, что именно такой уютный театр мог бы стать родным для меня. Возможно, на мою впечатлительную натуру так подействовало очарование места, а может — мой излишний романтизм. Но не исключено, что я просто очень хотела получить хоть какую-то работу, вот и нафантазировала себе лишнего.
Из приятных мечтательных мыслей меня выдернул телефонный звонок. Я взглянула на экран и сердце дрогнуло. Это был Макс Земский, любовь всей моей жизни. Я остановилась и недоверчиво уставилась на продолжавший звонить аппарат. Стоит ли поднимать трубку?
Я считала была влюблена в Макса по уши. Наверно, поэтому готова была простить ему что угодно. За те два года, что мы знакомы, месяца два он действительно вел себя как мой парень. Мы ходили на свидания, я оставалась у него на ночь, он дарил подарки и водил в кафе. Но потом стал часто пропадать. Ни разу не говорил о разрыве отношений, просто исчезал с радаров, а потом объявлялся тогда, когда сам этого хотел, просил прощения, ссылался на дела, зная, что я всегда приму его. Конечно, приму. Ведь моя любовь, как и надежда на взаимность, до сих пор не угасла. Да и других отношений мне никто не предлагал.
В последний раз Макс не звонил почти месяц, и я имела право обидеться. Но, по сути, он ничего мне не обещал, и наши странные отношения лишь с натяжкой можно было назвать романом. Порой мне казалось, что я сама себе нафантазировала его любовь ко мне, но удержаться от того, чтобы хотя бы услышать голос Макса я никогда не умела. Не смогла и сейчас.
Дрожащим пальцем я провела по экрану и поднесла телефон к уху.
— Алло? — голос мой дрожал, как бы я ни старалась унять волнение.
— Элли, солнышко, привет, — от мурлыкающих ноток в голосе Макса я аж задержала дыхание, а ноги подкосились, так что я присела на бортик фонтана, до которого как раз дошла.
— Максим, любимый, привет. Рада тебя слышать. — Вторая фраза далась уже легче.
— Как у тебя дела? Можно поздравить с окончанием учебы?
О том, что с окончанием ГИТИСа проблем только прибавилось, и поздравлять меня пока не с чем, я не стала говорить. О своих трудностях распространяться не хотелось. Вряд ли Макс позвонил, чтобы слушать мое нытье.
— Да, можно поздравить. Диплом на руках, так что я теперь вольная птица, — нарочито весело произнесла я.
— Как насчет встретиться? Можем посидеть в кафе, отметить.
— Да, да конечно, — стараясь скрыть радость, произнесла я. Голос, однако, все равно выдавал меня с головой.
— Прекрасно. Можешь сегодня?
— Сегодня? Ну, даже не знаю. У меня сейчас дела. Если освобожусь пораньше, напишу тебе.
— Хорошо, малыш, буду ждать от тебя ответ. Только… — голос Макса немного угас, будто он хотел сказать что-то неприятное и сейчас решал, стоит ли рассказывать.
— Что-то случилось? — насторожилась я. У Макса уже бывали сложности, с которыми я помогала ему справиться, и его тон, предвещавший обычно неприятные новости, я угадала безошибочно.
— Ничего особенного. Просто у меня сейчас нет денег, и я смогу тебя угостить только каким-нибудь самым недорогим кофе, — удрученно произнес он и тут же торопливо добавил. — Но, я надеюсь, это ничего не меняет, и ты все равно захочешь встретиться. Я ведь так соскучился.
— Максим, — ласково проговорила я, — конечно я буду рада тебя видеть. Я ведь тоже очень соскучилась, и мы так давно не виделись. А в кафе я сама заплачу, даже не переживай об этом.
— Может, тогда ты мне сможешь и одолжить денег? Я совсем на мели. И нужно-то мне совсем немного, тысяч двадцать.
Я озадаченно притихла. Для Макса мне не было жалко денег, но у меня самой оставались сущие копейки, и двадцатка для меня была существенной суммой.
— Элли? — раздался в трубке встревоженный голос, как
