нелюди? — поинтересовался он у пленника.
Старший матрос попытался юлить, заверяя, что нет, мол, что вы, это большая редкость! Но правда на его белесой морде была написана слишком уж крупными буквами. Да и недавний концерт мы не забыли.
Несколько оплеух, и поток откровенности хлынул из него.
Выяснилось, что да, раз в несколько лет «нагини» впадают в особое состояние, и тогда могут приходить в неистовство, чуть ли не по любому поводу. В это время их стараются не выпускать из их домов-гнезд, но получается так не всегда.
Джон сам видел год назад, какую бойню устроила одна молодая самка, к которой во время прогулки слишком приблизился какой-то неудачник. Тогда погибли не меньше двух десятков случайных прохожих, и пострадал даже ее сопровождающий.
Чувствовалось, что тема убийств нервирует англичанина, поэтому дальше мы воспользовались его нежеланием возвращаться к ней, и принялись расспрашивать об обычной жизни в анклаве.
…Змеелюди оказались у местных англичан высшим сословием.
Самок у них было заметно меньше, чем самцов, поэтому браки заключались, как в Тибете[2]. У одной жены мужьями считались сразу все братья, но полноценного матриархата — как в фэнтези — не сложился. Уделом самцов, была власть и война, а общество делилось на кланы, постоянно конкурирующие между собой за оазисы, «души» и вообще ресурсы.
Правда, со слов рассказчика получалось, что до серьезных конфликтов дело все же доходило редко.
— Слушай, так все же, как на Земле! — заявил Ромка в какой-то момент, потрескивая очередной — и в самом деле — очень вкусной креветкой.
— Что имеешь в виду? — заинтересовался я.
— Ну, смотри, — принялся загибать пальцы мореман, — у них тут и вовсе сплошные королевы, а не единственная Бабка Лизка на всех. Мужики при этом, тоже не второй сорт… Бесчинствуют, грабят, в том числе и друг друга. Короче, как и у нас — те еще твари!
Мысль была небезынтересной, но мы углубляться в тему не стали.
Чувствовалось, наш болтун, многое недоговаривает или даже прямо умалчивает. Может быть, даже не из какой-то особой преданности рептилоидам, а, к примеру, просто не желая выглядеть «плохо» в чужих глазах. Словно самые настоящие разведчики, мы не сговариваясь, решили позволить англичанину говорить все, что посчитает нужным. Тем более что быть в центре внимания ему нравилось.
И не прогадали.
Уже к рассвету Джонни расслабился и проболтался, что в отличие от людей, наги мало того, что плодились. Они были способны еще и умирать без обнуления знаний и опыта. Не все, конечно, но наш пленник не сомневался: сама возможность у них точно была…
Дальнейшие откровения прервал еле слышное постукивание на крыше.
«…Черт возьми, мы же там не проверяли!!!» — вздрогнул я недобрых догадок.
Глава 3
Утро вечера мудренее
День 64, рассвет
В следующие два часа — до самого рассвета — мы вздрагивали, прислушиваясь к шумам на крыше, и перебегали с места на место, подтягиваясь вслед за ними. Но ожидание, что тварь прямо сейчас начнет ломиться в одну из бойниц, так и не подтвердилось. В какой-то момент хаотичные передвижения вывели меня из себя, и я вдруг с удивлением осознал: риск ослепнуть или даже умереть, меня пугает уже не так сильно, как поначалу.
— Слушай, пора с этой фигней завязывать… — прошептал я, возвращая тесак в ножны.
— Что предлагаешь? — заинтересовался Ромка, по-прежнему опасливо косясь в сторону двух ближайших ставень, и крепко сжимая топор.
— Это какая-то бессмысленная фигня, нам все-таки придется выбраться на крышу и прикончить ее! Ну, или хотя бы прогнать…
— Нам? — скривился мореман, бросив на меня короткий ироничный взгляд, и снова уставившись в сторону «рептилоидоопасного» направления.
Судя по этому взгляду, ни на какую крышу Боцман лезть однозначно не собирался.
— Вдвоем мы в люк одновременно все равно не пролезем, поэтому я имею в виду, конечно же, себя… — уточнил я словно само собой разумеющееся.
— Глеб, ты же видел, я не трус! Но от мысли, что эта гнусь буквально плевком способна превратить меня в слепошарого инвалида, все прямо леденеет внутри… — Ромку ощутимо передернуло. — Соревноваться с тварью в скорости, да…в таких условиях, я просто не считаю возможным. Тем более, в двух шагах от нашей кладовки…
Боцман коротко кивнул в сторону склада с металлом, и я невольно фыркнул. «Точно, у нас же тут еще и богатств, как в пещере Алладина! Подыхать сейчас и впрямь обидно…»
— Брось, я все понимаю! На самом деле ведь и нет никакой необходимости рисковать сразу обоим. Нам нужно прикончить змеюку, а не завалить врага трупами или удивить ее героизмом…
Не было причин сомневаться, что напарнику чертовски непросто далась эта откровенность (особенно последнее уточнение), но мой план и не предполагал совместного самоубийственного броска в люк под потолком. Очевидно, сообразив это, Ромка отступил назад и все так же, не отводя взгляда от места потенциального прорыва, прошептал:
— У тебя есть какая-то идея? В смысле, ты же не собираешься просто броситься на нее и героически помереть?
— Я тебе Саня Матросов[3] что ли⁈ Боюсь, на вариант вообще без шансов, у меня банально пороху не хватит. Да и ситуация у нас проще, есть ведь время подготовиться…
Ромка заинтересовался, и еще ближе придвинул свое ухо ко мне, уже совсем прозрачно намекая, что ждет предложений.
— Я ее собираюсь пристрелить. Если, конечно, будет такая возможность.
Удивление мелькнуло, и тут же исчезло с лица моего напарника, сменившись смущенной улыбкой:
— Бли-и-ин, я и забыл о наших трофеях! Со всем этим… — Боцман изобразил в воздухе топором какую-то замысловатую фигуру.
— Ну, я, как видишь, тоже вспомнил далеко не сразу…
* * *
Во время захвата канонерки одно из длинноствольных ружей чужаков Свара крепко покалечил своей секирой. Металл, естественно, никто выбрасывать не стал — он был слишком уж ценным в этом мире — но само оружие стало однозначно непригодным для использования. По крайней мере, без квалифицированного ремонта.
На фоне остальной добычи мы не особо расстроились из-за этого. Тем более что помимо сломанного, точно таких же ружей — похожих на длинные костыли — нам досталось еще два. Была вполне очевидная связь между числом нагов и количеством именно этих ружей, потому что остальной арсенал состоял из «берданок» вполне привычного, пусть и довольно архаичного вида.
Но первоначально, мы связали форму приклада
