Господи, только не снова. На громкий ор друга подбегает Аарон и его приятели. Они стоят рядом, Рон отводит Джера в сторону, тем самым освободив меня от цепких пальцев Уолша. Но тот продолжает кричать, что убьет Бута, что не оставит меня в покое. Тогда дружки Рона и он сам пытаются усмирить парня. Что-то разбивается, кто-то охает. Моя мать бросает на меня надменный, полный презрения, взгляд.
Опять. Ничего, я уже привыкла.
Глава 4Саманта
Месяц спустя
К сожалению, временно мне приходится находиться в родительском доме, а значит, к проживанию прилагаются свисты отца, его эмоции во время футбольного матча между сборной Флориды и сборной Вирджинии. Он болеет за наш штат, и просто приходит в ярость, когда вратарь пропускает гол в очередной раз. Могу поклясться, что слышу, как папа щелкает зажигалкой, закуривая в гостиной, которая находится прямо под моей спальней.
Агнес стучится в приоткрытую дверь, и немного с неловкой улыбкой заходит внутрь. Она вернулась со свадебного отпуска загорелой и счастливой. Кажется, с Аароном там было весело. Когда сестра присаживается на массивную кровать, она тут же, по всей видимости, замечает мое унылое настроение. Убирает прядь волос с лица, гладит по щеке, приподнимает пальцами подбородок, заставляя взглянуть на нее. Но мне и хочется рассказать ей правду, и очень страшно. Страшно в очередной раз показаться перед ней неудачницей. Такой я ведь и являюсь всю свою жизнь.
– Папа в гневе: нападающий почти забил в ворота, но мяч попал в штангу, – смеясь, говорит Агнес, пытаясь поднять мне настроение.
В ответ я ей лишь слабо улыбаюсь. Агнес приехала в этот дом на выходные, через два дня она вновь уедет в Палм-Бей, а мне нужно думать, как скорее выбраться из этого дома, потому что, – да, я не поступила. И случилось еще кое-что…
– Ладно, – сдавшись, Агнес вздыхает, сложив руки на коленях. – Расскажешь, что произошло?
У меня язык не поворачивается сказать ей правду. Это сложнее, чем мне изначально казалось. Когда я вышла из кабинета врача, то была уверена, что с легкостью смогу поделиться со своей проблемой с сестрой, но на деле все оказалось не так.
– Если тебе интересно, – пробурчав, достаю из ящика прикроватной тумбы конверт и протягиваю его загорелой новоиспеченной невесте, – вот… я не поступила.
Из моих глаз вмиг брызгают слезы.
– И на что я рассчитывала? – гнусаво выдаю я. – Что Лига Плюща для меня? Наивная…
Агнес подсаживается ближе и тут же сжимает меня в своих теплых объятиях.
– Хей, Сэм, ну ты что? Не плачь, пожалуйста… Ты обязательно поступишь…
– Когда? – отодвинувшись, бросаю ей. – Ну, когда?! Ты сама знаешь, что это уже нереально, – скривившись, отвожу взгляд.
Но краем глаза мне удается видеть, как Агнес с переживанием на меня смотрит. Она гладит меня по руке, что раздражает и успокаивает одновременно.
– Я еще не говорила родителям. Это так унизительно. Они снова будут смотреть на меня, как на кусок дерьма.
Агнес качает отрицательно головой, как бы говоря, что я не права. Хотя она сама прекрасно знает, что я не ошибаюсь. Я уже в курсе, что скажут предки, и на самом деле больше я беспокоюсь о другом.
Всхлипнув, закрываю ладонью рот, сдерживая рыдания. Надеюсь, меня не начнет тошнить снова. Только не сейчас. Сестра вновь тесно обвила меня своими руками, и я очень рада, что не одна в такой тяжелый для меня момент.
– Я беременна, – мы обе замираем от слов, только что прозвучавших в этой комнате.
Отстранившись немного, мы глядим друг на друга, и каждая сглатывает ком в горле, размером с кулак. Дыхание частое, позволяющее легким функционировать, тогда, как сердце готово выпрыгнуть из груди. От страха я дрожу, в ожидании, как же все-таки отреагирует Агнес на мое признание. Глаза у нее постепенно расширяются, и потом она спрашивает – тихо и робко:
– Это ребенок Джереми? – Знаю, она думает о том, что пора бы срочно позвонить ему, и пускай тот первым же рейсом возвращается из Испании.
Но у меня своя байка на этот счет. Все, что я собираюсь сказать дальше – сплошная беспощадная ложь.
– Нет, – притворно улыбнувшись, смахиваю слезы с щек. – Это ребенок Бута, мы… были вместе сразу после того, как… вы с Аароном улетели отдыхать.
Этот засранец с моей сестрой провел целый месяц на островах, и я уверена, они чудно провели время, все время обновляя солнечные фотографии в «фейсбуке».
Мне показалось, или разочарование появилось во взгляде у Агнес?
– Я с ним уже поговорила, – снова ложь, ведь я переспала с ним всего пару дней назад, до того, как почувствовала тошноту и головокружение. – И Бут не против аборта.
– Аборта?! – восклицает Агнес, а я сразу затыкаю ей рот рукой.
– Не кричи, – приложив палец к своим губам, прошу ее я. – Пожалуйста, говори тише. Мама может услышать.
Да, она вообще любит подслушивать наши с сестрой разговоры, или стоять под дверью, когда я болтаю с кем-нибудь по сотовому. Однажды, она стала громко стучать в дверь, когда я занималась с парнем сексом по телефону.
– Ты не можешь сделать аборт, – уже вполголоса уверяет Агнес, сложив ладони вместе, словно станет сейчас молиться. – Не делай этого, прошу тебя, Сэм.
Агнес так спокойной рассуждает, но ведь у нее есть муж, меньше, чем через год она закончит колледж, а ее будущее распределено на несколько десятков лет вперед, потому что она жена Галлахера и невестка Галлахера старшего.
– Я все решила, – непреклонно заявляю, откинувшись назад. – Послушай, через пару лет ты станешь каким-нибудь директором в роскошном отеле своего свекра, а твой муж унаследует целую империю от своего отца. Родители Аарона тебя обожают, вы отпраздновали медовый месяц на Канарских островах, а когда родится первый малыш, Рон наверняка подарит тебе уже третью машину. У меня этого всего не будет, ясно? Я останусь с ребенком на руках, без образования, достойной работы и проклятым отцом этого крикуна, который даже на мне не женится, потому что у него есть дела поважнее! Например, обустройство жизни в Мичигане, куда он отправится уже без меня, потому что я провалила поступление!
Все это я говорю, размахивая руками и уже не следя за собственной интонацией. Я действительно почти кричала, разгневанная на свою сестру за то, что та просит меня не убивать крохотное существо внутри меня, совершенно не понимая, в каком я положении. Но еще больше я разгневана на себя саму за ту ложь, которую выкрикнула ей со всей злости. Я сама стала верить во все, что сказала. Мне стоит только позвонить Джереми и сказать, что та ночь не прошла бесследной, и он тут же примчится, я это знаю. Но я так же помню о его словах: о том, как он мечтает не зависеть от родителей, встать на ноги самостоятельно, и быть кем-то большим, чем просто их сыном. У них в руках рычаг давления на него, и этот парень наконец-то избавился от оков. Какой бы стервой я ни являлась, доля человечности все еще болтается на поверхности, не позволяя мне набрать его номер, написать в твиттере, и не позволяя отвечать на его сообщения о моих делах. Регулярно Джер интересуется о моих успехах в поступлении, о том, все ли у меня хорошо. А я не могу ему ответить, что я полная неудачница. Мне действительно стыдно. И это еще одна причина, почему мы не будем вместе: давайте взглянем правде в глаза – Джереми не нужна девушка, лишенная высшего образования, с огромным багажом бывших парней и нерешенных проблем. Ему нужная нежная девчонка, у которой текут слюни от Бэна Аффлека, но никак не девушка, влюбленная в прозу Чака Паланика.
