эвакуации.
Мы завершили обход вокруг Отортена, вышли на свою утреннюю лыжню и ещё засветло вернулись на бивак к нашим радистам, чтобы с утра начать подготовку к встрече вертолёта».
Хочу уточнить, что в вымпеле в находящейся там записке сообщалось, что на склоне горы 1079 обнаружена палатка. Стало ясно, что Дятлов до Отортена не дошёл. Надо было их искать на начальном участке маршрута и остальные группы снимать. Скорее всего, какая-то трагедия разыгралась в районе обнаруженной палатки. Что с ребятами? Если живы, то где? Эти мысли не давали покоя всю ночь.
«28.02.1959 г. Утром погода отличная, морозец небольшой, поэтому решили свернуть палатки и ожидать прилета вертолета у костра. На всякий случай подготовили сигнальные костры. Время шло, а вертолет не прилетал. Видим, как вдали над Отортеном начал кружиться самолет.
Ждём. Подошел полдень. В районе Отортена снова появился самолет. Мы решили привлечь внимание к себе, зажгли сигнальные костры, но никто на это не отреагировал. Солнце начало садиться и мы подумали, что нам предстоит еще одна ночёвка в палатках. Но тут неожиданно из-за гребешка вынырнул вертолет и из открытой двери нам стали что-то кричать и энергично махать руками, жестами требуя от нас немедленно подниматься на гребень. И мы полезли по достаточно крутому склону и глубокому снегу, задыхаясь и падая от напряжения, т. к. пришлось разгрузить наших радистов, повесив на грудь дополнительный груз в виде тяжеленных раций. В вертолет нам помогали влезть второй пилот и неизвестный нам человек, представившийся прокурором. От него мы и узнали все известные на тот момент подробности о группе Дятлова и начальных результатов поиска. Когда мы обратились к летчикам забросить нас по пути на место аварии (всего-то 10 км) на нас все замахали руками: приказ — нас только в Ивдель!!! Истинную причину этого мы узнали чуть позднее».
В этом повествовании Стаса некоторые подробности о полётах над нами самолётов и вертолётов в тот день чуть расходятся с моими впечатлениями. Это и простительно. Тем более что они никак не влияли на ход событий. Столько лет прошло! Память Стаса сохранила многие детали, которые не запечатлелись у меня. Но то, как мы вытаскивали никому ненужные радиостанции по крутому склону и глубокому снегу сложно забыть.
Так мы снова оказались в Ивделе. То, о чём расскажет дальше Типикин, запомнилось мне смутно и не столь эмоционально. Скорее всего, я был занят какими-то другими делами и поручениями.
«Когда мы высадились из вертолета в Ивделе, нас повели в гостиницу при аэродроме, где мы должны были предстать перед членами Комиссии и, возможно (как нам сказали), перед секретарём Обкома Партии Ештокиным (фамилия почему-то врезалась в память). Запомнилось, что шли мы в абсолютной темноте и только на фоне снега угадывалось, что вдоль до-рожки беззвучно стоит много людей, словно в ожидании чего-то. Было на душе какое-то неприятное ощущение. В ресторане гостиницы нас хорошо встретили, накормили, напоили соками (на Отортене ведь мы пили только растопленный снег) и затем здесь же состоялся разговор с членами Комиссии. Нас расспрашивали, мы отвечали. Было видно, что эти люди наделены большими полномочиями, но кто они, я так и не знаю. Потом нас отправили спать.
Утром за завтраком объявили, что группа Аксельрода вылетает сегодня в Свердловск. Мы были ошарашены! Зачем? Что за глупость? На поиске наши руки лишними не будут! Посылаем Моисея разобраться, в чём дело. Вернувшись, он говорит, что это решение начальства. Якобы вчера в Свердловск поступило сообщение, что группа Аксельрода не вы-ходит на связь и возможно тоже погибла. Город и так переполнен мрачными слухами, а тут ещё одно известие о групповой гибели.
Во избежание возможных негативных последствий приказа-но показать нас живыми нашим родным и в институте. И только потом можно будет думать, что делать дальше. Мы не согласились и уговорили Моисея попытаться пробиться к самому большому начальству с просьбой отменить принятое решение. Мони долго не было. Наконец, идёт, сияет — рот до ушей: Всё! Летим на поиски!
Этот неприятный для нас инцидент родился по вине лётчиков-вертолётчиков. Дело в том, что лётным заданием вертолёту, везущему нас к Отортену, поручалось высадить группу на склоне этой горы. Но у командира вертолета заданное место посадки вызвало сомнение из-за состояния снега, и он решил поискать более удобную точку (имел на это право). Нашёл её на ровном голом гребешке на расстоянии 8 км от Отортена. Нам-то было всё равно, но об изменении места посадки почему-то не было сообщено пилотам самолета-наблюдателя. Поэтому, делая облет горы в день эвакуации, пилоты самолета получили и передали на землю исключительно тревожную информацию: группа Аксельрода на радиосвязь не выходит, никаких на-земных условных сигналов не подаёт, следы группы обнаружены под обрывом Отортена, на снегу озера, после чего следы исчезают. Делается вывод, что группа Аксельрода, по всей видимости, погибла. Сам факт непонятной гибели большой группы студентов УПИ так потряс сознание общественности и создал такую неспокойную нервозную обстановку вокруг этого трагического события, что любое известие о новой групповой смерти могло принести много бед».
И в тот же день (1 марта) нас забросили в эпицентр событий к останцу на водораздельном гребне рек Лозьвы и Ауспии. — Это место впоследствии «окрестили», как «Перевал Дятлова», хотя это не перевал в классическом его понимании.
С нами летел прокурор из Свердловска Л.Н.Иванов. Как он оказался здесь, вспоминал Лев Никитич много позже.
«Неладное я почувствовал с того момента, когда зашёл в кабинет прокурора области и получил приглашение сесть. Садиться, при обычных посещениях у прокурора области, у нас не было принято по той простой причине, что в кабинете задерживаться не приходилось — среди 60 человек областного аппарата ежедневно было много желающих попасть на приём лично к прокурору области.
На сборы мне было дано 30 минут. Новые валенки, шапка — ушанка и такой же новенький полушубок тут же в кабинете прокурора области мне вручил начальник АХО, а ещё через 30 минут я сидел в самолёте, который через несколько часов доставил меня спецрейсом в г. Ивдель».
Так мы оказались в вертолёте вместе с представителем областной прокуратуры. Об этом вспоминает Типикин.
«Во время полета на перевал 01.03.1959 познакомились с прокурором Л.Н.Ивановым. Время полёта прошло в разговорах незаметно. Обсуждаемая тема, понятное дело, была одна.
Какой груз перевозили этим рейсом, я не обратил внимание. И вообще, был ли груз? Вот то, что везли продукты, это точно. Вечером они уже были в употреблении. Насколько я помню, мы
