предпочитаю брать и бороться за свое. Стоит только один раз опустить руки и считай ты проиграл, а жизнь не любит слабаков. Я это понял, как только оказался в совершенно чужой для меня стране и вдали от семьи. Дал слабину и драгоценный папочка вышвырнул меня из дома, чтобы у него не было проблем. Но я не против. Лучше НьюЙорк, чем торчать в этом богом забытом городке. Я закалился, стал сильнее и теперь никогда не оглянусь назад.
Хотя, в какой-то момент понял, что где-то свернул не в ту сторону.
Вздрогнув в очередной раз от порыва ветра, сильнее вжимаюсь в кожаную куртку. Чертов Макс и его привычка опаздывать.
— Уже заждался? — окрикивает меня знакомый голос.
Не успеваю обернуться, как со спины налетает Макс и запрыгивает на меня, словно нам снова по восемь лет.
Помяни черта.
— Сменил парфюм на женский? — хохочет друг и слезает с моей спины.
С его волос падают дождевые капли, а серая футболка в мокрых разводах.
— Надо было чем-то заняться, пока ждал тебя, — бросаю свою сумку на асфальт и протягиваю ему руку.
— Даже не сомневался в этом, — он отвечает на рукопожатие и притягивает в крепкие объятья.
Оказавшись рядом с другом детства, я чувствую давно забытое ощущение. Тепло.
Мы знаем друг друга с пеленок. Пока наши родители строили совместный бизнес, мы с Максом и Викой, моей сестрой, были неразлучной троицей. Разбитая посуда, украденные домашние пирожки, первые шрамы и детские шалости, доводящие родителей до седых волос — это все про нас. Мы вместе пошли в сад, а затем в школу. Я ударил Макса в семь лет, когда он сказал, что в будущем женится на моей сестре, а он не разговаривал со мной несколько недель, когда я обыграл его в приставку. Наше общение не прекратилось даже когда он уехал в другой город, а я сменил континент.
И Макс единственный, кто знает через какое дерьмо мне пришлось пройти.
Отстраняюсь от друга и толкаю его в плечо.
— Еще немного и я бы улетел обратно.
— Не смеши. Мы оба знаем, что Вика достанет тебя на другом конце света, если ты так поступишь.
Наш громкий смех заглушает раскат грома, эхом доносящийся сквозь горы.
— Пошли, в машине все расскажешь, — Макс кивает в сторону
— Не мог припарковаться поближе? — откидываю воротник куртки, чтобы прикрыть шею.
— Сдрейфил? — в его голосе звучит вызов.
— Разве такое возможно? — оттолкнув друга, сжимаю в пальцах ручки сумки и выбегаю под дождь.
Ледяные капли пронизывают за секунду и хлещут в лицо, а в ботинках хлюпает вода. Но в эту секунду жизнь уже не кажется такой ужасной, как десять минут назад.
— Как всегда жульничаешь, — Макс нажимает на брелок и габариты машины мигают.
Мы забираемся в машину, и я взъерошиваю волосы, стряхивая с них воду.
— Просто у тебя с реакцией как всегда плохо, — отшучиваюсь я.
В нос ударяет мятный аромат, заполняющий салон автомобиля, а в глаза бросается идеальная чистота: на приборной панели не видно и пылинки. Ни капли не удивлюсь, если он опоздал из-за чистки салона. Когда приезжал в последний раз, Макс все еще водил свой старенький «Фольксваген» и даже не думал его продавать.
— Неужели ты поменял машину, — обвожу взглядом салон новенького черного «BMW».
— Пришлось, старушка уже была на последнем издыхании, — он заводит машину и выезжает с парковки. — Но она навсегда останется в моем сердце.
Друг театрально прикладывает руку к груди. Я смеюсь. Нажимает на педаль газа, машина набирает скорость, рев мотора заполняет салон. Стоит нам выехать на главную трассу, ведущую в город, как стрелка спидометра доходит до ста двадцати километров в час.
— Если повезет, то успеем проскочить пробку и не опоздаем на вечеринку.
Он обгоняет одну машину за другой, параллельно переключая музыку, лишь изредка притормаживая на поворотах.
— Как всегда, устраиваешь шикарную вечеринку? Выпивка, музыка, а на последки десерт? — поигрываю бровями.
Пусть я не смог присутствовать ни на одной из них, но судя по публикациям в социальных сетях, друг каждый раз устраивает фееричное шоу: бар ломится от выпивки и конечно же обилия девушек.
Назовите меня засранцем, но первое на что я обращаю внимание — прекрасный пол. Разве может вечеринка считаться шикарной, если на ней не будет сексапильных цыпочек, желающих завершить вечер парочкой оргазмов?
— Ты вроде как уже поел сладкого, — хохочет Макс.
— У меня никогда не было проблем с сахаром, — небрежно пожимаю плечами.
Макс закатывает глаза и переключает скорость работы дворников.
— И будет тебе известно, в этом году всем занимается Мира.
Нет, этот день все же будет отстойным.
Я рассчитывал отдохнуть, размяться после полета и хорошо провести время с другом, но никак не сидеть и слушать очередное нытье от его подружки.
Обреченно выдохнув, откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза.
— Да ладно тебе. Мира знает, как устраивать вечеринки, — с энтузиазмом заявляет он. — Не забыл? Она руководит моим клубом уже три года.
— Это еще не значит, что она не загубит все сегодня, — бормочу я.
— Мне уже не терпится увидеть твое лицо, как только ты переступишь порог клуба, — по его голосу, слышу, как он улыбается:
— А мне не терпится увидеть твое, когда я уйду через полчаса после начала.
И это я еще оптимистичен.
— Ставлю сто баксов, что как только они заиграют, ты не захочешь уходить, — в его голосе звучит вызов.
Открыв глаза, поворачиваюсь к нему и бросаю на него скептический взгляд.
— Ставлю двести, что я уйду буквально через пять минут.
— Прощайся с деньгами, — он поиграет бровями.
Я конечно понимал, что раз какое-то время живу у него, то по неволе придется с ней сталкиваться, но все же рассчитывал оттянуть этот момент.
Если вам кто-то говорит о скуке, то просто представьте тихоню, забившуюся в самый дальний угол комнаты с гитарой в руках. Такие девушки обычно зациклены на книгах, носят мешковатые вещи и если им сказать «привет», то они становятся краснее самого спелого помидора.
Сколько себя помню, Макс только и говорит о «своей Мире». Какое-то время я даже думал, что мой друг не на шутку влюбился. Хотя во что именно не особо понимал: короткие, завязанные в тугой хвост волосы, отрешенный взгляд и худоба до такой степени, что даже через одежду видны все кости. Поэтому я старался пропускать мимо ушей все, что Макс говорил о ней. Клянусь, каждый наш разговор сводился к «святой Мире».
Немного поерзав в кресле, все же отодвигаю его назад, чтобы немного вытянуть затекшие ноги.
