голод совсем одолел бедолагу.
Даже жалко его становится. Вот она, пища, прямо в руках, ешь — не хочу. Но не откусывается. Печаль.
Посмотрев немного на все это, я предлагаю свою помощь:
— У тебя ничего не получится. Но я могу помочь.
И подхожу ближе.
— Мжрать… — с птичьей головой во рту проговаривает моб.
Он ее, кстати, все это время еще и разжевать пытается.
— Жрать, жрать, — соглашаюсь я. — Тебе в этом деле зубы не помогут. Они не возьмут этого мутанта-рептилоида. Тут нужен аргумент посерьезнее. А у меня такой есть.
И я вытаскиваю свою секиру.
Обезьянолюд даже дергать и тянуть Кешу перестает на секунду. Замирает и смотрит на мое оружие. А потом, после утробного урчания желудка, снова продолжает попытки по разделки дичи.
За химероида не боюсь. Вряд ли своим ударом смогу ему навредить.
— Ты, главное, держи его покрепче и не дергай. А то промажу.
И с размаху опускаю лезвие своего оружия на голову противника, все так же стоящего и жующего голову моего питомца.
Секира втыкается прямо в лоб между глаз. Обезянолюд медленно сводит глаза к предмету в своей голове. А потом медленно и плавно оседает.
Обезьянолюд юнец 12 уровня погиб.
Блин! Опять Кеша опыт не получил.
К тому времени, как он оживает и приходит в себя Ктулху наконец-то берет под полный контроль своего носителя.
Теперь рядом стоит забавная тварюшка. Жаба с воротником из щупалец на паучьих лапах. Глаза у нее почему-то разбежались в разные стороны, потому вид у существа дико придурковатый.
— Ну и питомцы мне достались, — сокрушаясь, качаю головой. — Враги умрут раньше, чем вы до них доберетесь.
— Шквашш! — выдает Ктулху, через пасть жабы-паука.
— Дррракон! — подтверждает Кеша.
Окончание «от смеха» придерживаю. Вдруг это подорвет их моральный дух. Кроме него, на данный момент, я достоинств у этой команды не вижу.
Из зарослей раздается приближающийся шум. И оттуда к нам выбирается еще тройка обезянолюдов.
— Жрать! Жрать! Жрать! — хором кричат они, тыча копьями в нашу сторону.
— Жрррать? — испугано Кеша.
Ретироваться я ему не даю, ногой придавливая ему хвост. Надолго его боевого настроя, после моей мотивирующей работы, не хватило.
— Смотри-ка, твои братья по разуму! Ну, чего ждешь? Давай, иди к ним! — предлагаю питомцу. — Может, договориться сможешь.
— Не-а! — бешено мотает он головой из стороны в сторону.
— Ах, ты сыкливый тупоноид!
Зря только хвалил, когда он сражался с будущим носителем Ктулху.
В этот момент троица бросается на нас.
* * *
Где-то в Джунглях Вечного Сумрака.
Огромная толпа обезьянолюдов разных возрастов и сословий радуется и громко скандирует:
— Жрать! Жрать! Жрать!
У них сегодня праздник. Шаман племени через свои ритуалы сумел почуять, что в их охотничьи угодья пожаловала добыча уровнем ниже, чем у самых младших соплеменников. А это легкая добыча. Плюс, она очень редкая. Оттого очень ценимая. И вкусная. Ведь, разумные очень не часто забредают в эти джунгли.
Еще реже кому-то из племени удается добраться до их нежного мяса, так как другие хищники, что тут обитают, оказываются быстрее. А местная фауна намного сильнее даже таких великих воинов, как обезьянолюды. Но воины племени часто побеждают ее представителей. Правда, когда наваливаются толпой. Но побеждают же. Значит они великие и сильные. И разумные должны быть пойманы ими. И съедены тоже только ими.
А потому — вперед!
Вождь обезьянолюдов вскидывает руки вверх, объявляя начало охоты. После чего, команды охотников и воинов разбегаются в разные стороны на поиски двух групп разумных. В своих видениях шаман различил, что одна из них состоит из трех прямоходящих гуманоидов и пары зверушек. А вторая всего из одного прямоходящего и двух небольших существ.
Главное, добраться до редких деликатесов первыми.
Глава 5(1). Заруба три на три. (или что там попало в наши цепкие лапы?)
Троица обезьянолюдов юнцов бросается на нас кучно, немного мешая друг другу, и вопя:
— Жрать!
Ну, а я что? Я пинаю Кешу.
А Кеша что?
А Кеша летит гордой… Хотел сказать птицей, да только это нифига не так. Он летит кривой, корявой и, растопырившей свои крабьи лапы, зюквой. Но, по-моему, он даже умудряется помогать телу планировать в воздухе с помощью хвоста. Так как попадает не просто в голову ближайшему противнику, а клювом точно в глаз. Ну, или я такой меткий футболист.
Да, чего скромничать⁈ Конечно, это я такой крутой!
— Ааа! — вопит теперь уже одноглазый полуобезьяний карлик.
Двое его сородичей не обращают на это внимания. Отталкивают орущего, чтобы не мешал, и бегут на нас.
Следующим на своего противника спешит грозный Ктулху. Спешит потому, что я его тоже бросаю. На этот раз рукой.
Первый из двойки обезьянолюдов радуется моему броску.
— Жрать квакша! — радостно кричит он.
А через мгновение вопит не очень радостно:
— Больно, квакша! Больно!
Чем меня немного радует, так как эти коротышки, оказывается, знают не только слово «жрать».
Обезьянолюд трясет рукой, которой сжимает копье. В нее, прямо в кулак, вцепился треугольной пастью жабы-паука Ктулху. А щупальцами обвил руку так, что хрен отдерешь.
В третьего уже летит стрела. И пролетает мимо, так как тот убирает свою голову с ее траектории.
А чего они от моих питомцев не уворачивались? Рады были, что добыча, она же «жрать», сама в пасть и руки летит?
После первого же промаха понимаю, что взять в руки лук было плохой затеей. Враг уже довольно близко. Хорошо, что первые двое сородичей его задержали.
Поэтому в полет стрелу больше не посылаю. А посылаю трофейное копье от первого встреченного нами обезьянолюда. Мой противник умудряется дернуть древком своего и отбить мое оружие в сторону.
Умелый, блин, нашелся! Ну, тогда попробуй отбить это!
Вслед за копьем, размахнувшись двумя руками, кидаю двухлезвийную секиру вождя гоблинов.
Обезьянолюд оказывается уже довольно близко, потому ему ничего не остается, как и это оружие попытаться отбить древком. Но тяжелая железяка, это вам не легкое копье.
Брошенная секира плевать хочет на выставленный блок. Она, зацепившись за древко вражеского оружия, закручивается и попадает обухом в грудь обезьянолюда. Или не обухом. В общем, тем местом, где полотно расходится на два лезвия. И, жаль, что попадаю не самим лезвием.
Сильный удар отталкивает врага назад. Прямо на вопящего собрата, что трясет рукой с копьем, к
