какой-такой идеи он меня бережет, я пока не решаюсь. Если честно, то побаиваюсь, а что если он так высоко планку задерет, что мне не в жизнь до нее не дотянуться.
Хочет он не хочет, а деньги его никуда не деваются, я все записываю, так сказать, на депозит, может еще женится на старости лет, тогда и понадобятся.
Весь в своих мыслях подхожу к крыльцу и слышу, как Ярема уже начинает мне втирать про силосные ямы, про урожай репы и про сено, что в этом году заготовили с избытком.
— Так, — говорю ему, останавливаясь, — потом доскажешь, а сейчас мне надо к Калиде зайти, проведать, как он там.
Староста тут же затих и тоже остановился, переминая в руках свой треух. Глядя на него в этот момент, мне вдруг захотелось как-то подбодрить этого человека, сказать ему о том, как я его ценю, и какое важное дело он делает. Захотелось, но я ничего не сказал, и совсем не потому что я черствый человек и мне жалко теплых сердечных слов. Нет! Просто я знаю, не оценит Ярема таких высокопарных слов, а воспримет лишь как блажь господскую.
Поэтому добавляю лишь то, что сказал бы Ярема самому себе, будь он на моем месте.
— По словам твоим все складно выходит, староста, но не думай, что мне одних слов будет достаточно. Все проверю и не дай бог ты чего утаил, или недоглядел… — Погрозив ему пальцем, разворачиваюсь и оставляю его у крыльца с застывшим на лице одобрительным выражением.
Часть 1
Глава 4
Поднимаюсь по ступенькам, а в дверях меня уже встречает Калида. Почтительно склонив голову, он шепчет мне на ходу.
— Прибыли ужо: боярин Федор Еремеич со Ржева, да Ванька Полоз, то бишь Иван Тимофеич со Старицы. В избе дожидаются.
Первого я помню. Могучий такой мужик, он вместе с нами против литовцев на Ржевском холме стоял, а второго нет, не видал.
«Ничего, сейчас глянем, что за птица!» — Захожу в горницу, и сидящие за столом гости дружно поднимаются, приветствуя меня.
— Будь здрав, консул!
— И вам здравствовать, бояре! — Чуть не прыскаю со смеха, когда слышу, как они натужно выговаривают только что заученное незнакомое слово.
«Да уж, будь здрав и консул вместе звучат потешно». — Иронизируя про себя, прохожу к столу и, присев, предлагаю всем последовать моему примеру.
— Присаживайтесь, отведайте, чем бог послал.
Гости уселись, и Ванька Полоз тут же потянулся рукой к чаше с квашенной капустой. Ухватив длинными пальцами щепоть, он бросил на меня прищуренный взгляд.
— Вижу, не бедствуете. — Его бесцветные глазки пробежались по богато уставленному столу.
В сравнении со своим богатырским сотоварищем старицкий боярин выглядел откровенной доходягой. Низкорослый, худющий, с вытянутым лошадиным лицом и бегающими глазами.
Пока он запихивал и с хрустом пережевывал капусту, я успел подумать, что будь я горожанином Старицы, я такому лицу вряд ли бы доверился.
«Впрочем, — тут же мысленно одергиваю себя, — это их дело, и не стоит судить о человеке по внешности».
Несколько минут мы просто молча едим. Я и сам, честно говоря, проголодался, так что с удовольствием воспользовался гостеприимством Калиды. Жареная курица с гречей и квашенная капуста пошли на ура.
Набив по-быстрому желудок, я, не торопясь, вытер руки и рот лежащим рядом рушником и только после этого поднял взгляд на гостей. Делаю все это нарочно неспешно, дабы ни в коем разе не учуяли моей заинтересованности.
Надеваю на лицо радушную улыбку и прощупываю их взглядом.
— Ну что, гости дорогие, как вам мой городок показался?
— Да уж, расстроился ты тут знатно, посадник. — Федор Еремеич расправил свои богатырские плечи. — Есть чему поучиться.
Его сотоварищ, не скрывая зависти, поддакнул.
— Дак коли деньжищи рекой текут, чаво не строить.
Делаю вид, что не заметил, как они переделали консула в привычного им посадника. Сразу осаживать гостей не хочется, но все же меняю тон и добавляю в голос жесткости.
— Ничего само по себе не приходит, Иван Тимофеич, но в одном ты прав. Богатство, оно как вода, его в решете не удержать. — Поднимаю над столом пятерню и демонстративно сжимаю ее в кулак. — Доход заработать не просто, а сохранить еще трудней! Тут без крепкой руки не обойтись.
Мои слова скорее озадачили гостей, чем что-то прояснили. Они переглянулись, и Полоз озвучил их сомнения.
— Не поймем мы, посадник, к чему ты. Твой человек сказывал, что ты поговорить хочешь, вот нас общество и послало. Ты бы разъяснил нам, о чем толкуешь.
«Все вы понимаете! — Язвлю про себя. — Просто начинать сами не хотите, ждете предложений от меня, дабы торговаться вам сподручнее было».
Я к этой встрече подготовился и весь разговор заранее продумал, поэтому начинаю по плану с капельки лести.
— Все знают, что и во Ржеве, и в Старице народ живет умный да работящий. Да и место у городов этих наивыгоднейшее, ведь на хлебном пути стоят. С одних только пошлин могли бы жить припеваючи, коли бы хлебные караваны через них в Ливонию, да в Литву шли.
Гости мои молчат и реплик не подают. Теперь я вижу, что простоватый вид обоих обманчив. Оба они калачи тертые и помогать мне не собираются. Храня на лицах полную бесстрастность, они терпеливо ждут, когда же я доберусь до сути.
«Тогда придется вам потерпеть». — Мысленно подначиваю их, а вслух продолжаю свою тему.
— Могли бы, но, к сожалению, силенок у них маловато, а вокруг звери матерые, только и ждут как бы накинуться да оторвать кусок пожирней.
Старицкий боярин мое иносказание понял и решился наконец ответить.
— Мы сами может и невелики, но сила за нами все ж стоит. За нас завсегда князья наши готовы вступится, а за ними уже и тень самого Великого князя Владимирского видится.
— Это да, — вроде бы соглашаюсь я, — вот только чего ваши князья стоят, мы нынешней весной видели, когда Товтивил у Ржевы стоял. Тогда Тверь пришла вам на помощь и города отстояла, вот только в другой раз такого может и не случиться.
Федор Еремеич порывается было возразить, но я останавливаю его.
— А Великий князь Ярослав что⁈ Он бы, конечно, пришел. Литве бы отомстил, непременно! Деревеньки бы их пожег и полон бы взял знатный, вот только вам с того радости было бы мало. Ведь кабы не Тверь, ваши города в развалинах уже стояли, земля была бы вытоптана, а люди бы ваши мерли, как мухи от голода. И ничего из потерь ваших вам бы князья не вернули, может разве что послабление по налогу удалось бы у них выпросить, да и то вряд ли.
От нарисованной мною картины лица гостей помрачнели, и я спешу воспользоваться произведенным впечатлением.
— Я вам об этом не ради хвастовства говорю или что бы заслуги свои превознесть. Нет, не об этом речь! Я говорю о том, что не все возможности в князей упираются. Для обороны и процветания могут быть и другие союзы. Союзы на таких условиях, где вам не придется ждать милости от господ высокомерных, а сами вы самостоятельно будете решать свою судьбы. Вот что я вам предлагаю! Полноправное товарищество, союз трех городов во всем, и в беде, и в процветании.
Бегающие глазки Полоза вдруг остановились и уставились на меня холодными ледяными огоньками.
— Говоришь ты красиво, посадник, а на деле как это будет выглядеть?
В этот раз Калида его все же поправил.
— Не посадник, а консул! — Он провел жестким взглядом по лицам бояр. — Пора уж запомнить.
Оба гостя соглашающе закивали, мол извиняйте хозяева, учтем. Даю им пару секунд прочувствовать свою вину и продолжаю.
— Никто за других за просто так воевать не будет! Это, надеюсь, вы понимаете? Поэтому я вам и предлагаю взаимовыгодный союз. Условия не обременительные. Для начала ваши города присылают по шестьдесят человек в общесоюзное войско. Дают средства на их вооружение, обучение и кормление. Эти люди воюют под моим командованием, а в случае угрозы как Ржеву, так и Старице не только они, но и все Тверское войско приходит вам на помощь. Силу же моего воинства вы видели этой весной. Думаю, было убедительно.
Глаза Старицкого боярина немного потеплели, и в них блеснула торгашеская хитринка.
— Ежели наши люди будут воевать, то нам бы тож следовало решать, когда, с кем и где?
Такой разговор уже другое дело, и я позволяю себе улыбку.
— Разумно! Это можно обсудить. Могу предложить вам два места в Тверской боярской думе. Что скажите?
— Два из тридцати, не маловато?
Я не могу сдержать усмешку.
«Как на рынке ей богу!»
Меня раздражает начавшаяся торговля
