языке?
Он уставился на меня.
— Мои люди говорят на всех языках, — говорит он. Его голос низкий и грубый, и кажется, что его рот неуверенно двигается, когда он произносит слова, но его тон источает высокомерие.
Конечно, на всех. Почему бы и нет?
Если он поймет меня, возможно, мы сможем поговорить об этом.
— Слушай, я понимаю, что ты привык быть правителем здешнего животного царства. Но если ты не собираешься меня есть — а я очень надеюсь, что нет, — тогда, пожалуйста, отпусти меня.
По какой-то неизвестной причине он, кажется, удивлен моей просьбой. Его густые брови поднимаются, золотые глаза расширяются, а затем он хмуро смотрит на меня, как будто само это предположение нелепо.
— Я устал от одиночества, — говорит он. — Я исцелил тебя, накормил, оберегал. Ты останешься здесь, пока я не решу, что ты можешь уйти.
Я сжимаю зубы так сильно, что удивляюсь, как они не трескаются.
Мало того, что он одновременно и дракон, и человек — и как, чёрт возьми, это вообще возможно? — но он явно сумасшедший.
— Ты не один. У тебя есть Майз.
Он игнорирует это, по-видимому, отвлекаясь на один из своих пальцев, который он держит перед лицом, изучая его, хмурясь.
— Эй, — прерываю я. — Ты меня слышал? Я хочу покинуть это место. Ты не можешь удерживать меня здесь против воли.
Он встречает мой взгляд.
— Я увидел тебя и взял тебя. Я Драгикс. Я могу делать то, что мне заблагорассудится.
Я почему-то притягиваю к себе сумасшедших, как мёд притягивает пчёл на Земле. Эта планета, очевидно, не будет исключением. Я открываю рот, и он прищуривается, глядя на меня.
— Я быстрее и сильнее тебя, даже в этой форме. Ты не сможешь уйти.
На этом он снова превращается в дракона, фактически заканчивая наш разговор.
Драгикс
Я… забыл о своей двуногой форме. Прошло так много веков с тех пор, когда я решил летать, а не ходить, что это изменение застало меня врасплох. Судя по выражению гнева на лице Чарли, когда она смотрит на меня, она недовольна тем, что я снова принял форму дракона.
Это было совершенно незапланированно.
Впервые за долгое время во мне скользит тень страха.
Я меняю формы без предупреждения.
Что, если я вернусь к своей двуногой форме во время полета с Чарли?
Нет. Я не уберу её с этой горы, пока не вспомню, как управлять изменением формы.
Я указываю на землю, где мы спим, и Чарли идёт к ней с прямой спиной и напряженными плечами. Теперь, почувствовав твердую землю под босыми ногами, я понимаю, что ей неудобно спать на ней.
Я чувствовал, как маленькая двуногая остаётся напряженной и бодрствующей рядом со мной, даже когда она притворяется, что спит. Поэтому я также притворился спящим, гадая, как она попытается сбежать.
Она не понимает, насколько я чувствителен к движению, шуму и запаху. Даже если бы я был в глубоком сне, я бы проснулся, когда она откатилась от меня.
Я не ожидал, что она попытается спуститься с моей горы. Я думал, что она углубится в мое логово, где, скорее всего, заблудится, и я легко найду её след.
Вместо этого она могла лишиться жизни. Её короткая двуногая жизнь. Я шуршу крыльями при этой мысли, и Чарли ёрзает рядом со мной. Она не спит, а вместо этого смотрит в ночное небо, её челюсти сжаты, когда она игнорирует меня.
Моя двуногая форма. Я забыл. Забыл, что у моего народа была эта форма, хотя когда-то мы использовали её так же часто, как и нашу крылатую форму. Мы танцевали в этой форме, смеялись, спаривались в этой форме. Мои родители…
Нет.
Я отталкиваю эту мысль. Если бы мой народ провёл больше времени в своей крылатой форме, возможно, они всё ещё были бы живы сегодня.
Я чувствую запах соли и смотрю на Чарли. Слёзы тихо текут по её лицу, когда она смотрит на звёзды. Она шмыгает носом, и у меня что-то заболело в груди.
Я закаляюсь против этого. Я Драгикс. Двуногие слёзы ничего не значат для меня.
Чарли
Я не собиралась вставать на следующее утро.
Нет никакого смысла. Вместо этого я игнорирую Драгикса, когда он поднимается, и отталкиваю его голову, пока он пыхтел надо мной. Он может думать, что победил, но я могу пережить это. Три года назад я пообещала себе, что больше никогда не буду заключенной.
И я всегда сдерживаю свои обещания.
Драгикс топает прочь, его хвост щёлкает по земле, когда он издает звук, нечто среднее между шипением и рычанием.
«Ой, простите, ваш питомец не развлекает вас так, как вам хотелось бы? Может, тебе стоит отпустить её, чёрт тебя возьми».
С другой стороны, сейчас я не живу в постоянном страхе. Если бы он собирался убить и съесть меня, он, вероятно, сделал бы это прошлой ночью, когда воздух вокруг нас накалился от его ярости.
Драгикс скорее всего повернулся ко мне, потому что я чувствую взгляд золотых глаз на своем лице. Я игнорирую его, и он топает назад. Он ждёт, пока я наконец встречусь с ним взглядом, а затем показывает мне края своих зубов.
Кретин.
— Что ты хочешь?
Он явно не может ответить, и это меня радует. На мгновение в его сияющих глазах мелькает разочарование, а затем он наклоняется, упираясь в меня головой.
Он хочет, чтобы я встала.
— Извини, я не говорю на языке гигантской ящерицы. Может, тебе стоит вернуться в человеческую форму, и мы сможем поговорить по-настоящему.
Он рычит на меня, и я затыкаю уши руками.
Затем, с порывом воздуха, он взлетает, взмывая в небо в мгновение ока.
Боже, а он быстрый.
Теперь, когда он улетел, я поднимаюсь на ноги. Майз, скорее всего, скоро появится. Может быть, я смогу застать её врасплох и нокаутировать. Тогда я смогу спуститься внутрь горы и унести свою задницу отсюда до того, как Драгикс вернётся.
За исключением того, что она никогда не поднимается сюда, если он не здесь, а прошлой ночью он закатил этот богом забытый камень перед тем спуском. Всё время глядя на меня, как будто говоря:
— Давай, сдвинь его.
Я возвращаюсь в своё тенистое место, но оставляю ноги на солнце, так как солнце сегодня припекает. Я не привыкла к тому, что Драгикса так долго не было. Обычно я оцениваю его отсутствие менее чем в двадцать минут, но солнце уже встало высоко в небе, а он
