свыше 150 человек, составляли арестанты из числа инженерно-технического состава ряда крупных заводов, отправлять которых на лесоповал или на очередную грандиозную стройку века виделось излишне расточительным делом. Особенно на фоне наблюдаемого ныне катастрофического дефицита подготовленных инженерных кадров на самих заводах, что стало плачевным итогом политических чисток последних двух лет. Повыбили тогда техническую интеллигенцию, ох повыбили. Меньшую же часть — полтора десятка человек, составляли обычные наемные сотрудники. А вот Александр Морициевич Геркан находился где-то посередине между ними. Нет, его, конечно, не удерживали взаперти просто так, без всякого повода. Повод имелся. Правда, несколько бредовый и даже притянутый за уши. Бывший бригинженер получил срок в 5 лет тюремного заключения за незаконное пересечение советской границы. Причем за оное пересечение не в сторону какой-нибудь из зарубежных стран, а наоборот — за въезд в СССР без документов, либо же по поддельным документам. Как это вообще могло произойти с бывшим заместителем начальника Автобронетанкового управления РККА, оставалось тайной за семью печатями даже для него — «смотрящего от НКВД». И, тем не менее, в официальных бумагах значилась именно эта уголовная статья. На деле же, Геркану позволялось покидать место своего заключения в любой необходимый момент, если того требовала рабочая необходимость, но лишь с сопровождением из бойцов НКВД. В общем, являлся он, и заключенным, и не заключенным, одновременно. Что лишь добавляло головной боли ему, капитану государственной безопасности, по прямому приказу Берии отвечавшему своей собственной головой за сохранность тела и головы Геркана. Причем особое внимание Лаврентий Павлович настойчиво советовал уделить сохранности именно головы бывшего бригинженера.
— Да вот, вспомнился вдруг тот тест с пистолетами, что мне устроили на днях, и я решил поинтересоваться, как вообще обстоят дела с вооружением экипажей наших танков, да бронемашин. Поинтересовался, стало быть, и пришел к неутешительному выводу. Так-то пистолет или же револьвер имеется, конечно, у каждого члена экипажа. Но это же мизер для реального поля боя! Ничто! Пшик! А ведь в соответствии с существующим уставом потерявшие свой танк танкисты обязаны продолжать идти в атаку совместно с наступающей пехотой! И с чем вы им прикажете идти в бой? С Наганом и семью патронами? Это же смешно! Потому я и желал бы пообщаться с Василием Алексеевичем, как с создателем основного автоматического стрелкового вооружения танкистов — ДТ и ППД. — Конечно же, озвученная причина была надуманной. Но при этом звучала вполне логично и так-то, пусть даже самым краем, входила в зону интересов КБ, что занималось проектированием танков. Должны же проектировщики были знать, какое оружие и где им надо закреплять внутри боевой машины. Ведь даже на держатели для пистолета-пулемета требовалось делать и согласовывать отдельный чертеж. Для чего, естественно, требовалось знать габариты оружия. Но, то было отводом глаз для посторонних. То есть вообще для всех. Реальность же заключалась в ином. Во-первых, и ДТ, и ДП, требовали некоторой переделки с выносом возвратной пружины снизу ствола в заднюю часть ствольной коробки, до чего дошли лишь в ходе войны, столкнувшись с массовыми отказами механизмов из-за перегрева этой самой пружины от раскаленного ствола. Во-вторых, для создания полноценного массового пистолета-пулемета требовался настоящий оружейник, знакомый с марками оружейных сталей и тем, как следует правильно рассчитывать компенсацию оружием импульса от выстрела. В-третьих, требовался человек с «ИМЕНЕМ» в оружейном деле Советского Союза, чтобы обойти весьма неплохой, но гораздо более сложный в производстве будущий ППШ-41. Ведь по факту выходило так, что вместо одного ППШ промышленность могла выпускать два ППС, да еще и экономя при этом, что металл, что станко-часы. Мог бы Александр сам создать подобный автомат в металле? Да нет, конечно! Не имелось у него, ни опыта, ни профильного образования, для такого. И свободное время, честно говоря, тоже было в дефиците. Потому стороннюю, но тоже крайне нужную, работу он и желал свалить на тех, кто с ней бы точно справился. Ну и, конечно, ДШК! Точнее даже не столько модернизированный крупнокалиберный пулемет интересовал его, а куда менее известный и чуть более крупный брат-близнец — ДШАК, представлявший собой 20-мм автоматическую пушку, способную стать практически идеальным орудием батальонного и даже полкового ПВО.
— Отпустить вас в Ковров я никак не могу. У вас, конечно, имеется определенная свобода передвижения, но лишь в границах Ленинграда и Ленинградской области, — в знаке отрицания помотал головой Давыдов. — Максимум, что в моих силах — это направить товарищу Дегтяреву телеграмму с предложением приехать к нам, в «Кресты».
— Кхм. Пожалуй, не стоит. В «Кресты». А то Василий Алексеевич еще чего не так поймет, потом замучаемся извинения приносить, — тонко так намекнул Александр на реалии нынешнего времени, когда многих конструкторов сажали в тюрьмы под различными предлогами. — Тогда как мне он необходим не пребывающим в расстроенных чувствах, а полностью собранным и нацеленным на продуктивную работу.
— И что вы предлагаете? — решил не умничать, а спросить напрямик капитан, поскольку не сомневался, что пришедший к нему «заключенный» уже имел готовое решение, поскольку также был в курсе наложенных на него ограничений в плане передвижения.
— А давайте пригласим его приехать на 185-ый завод. Так сказать, в главную кузницу новых типов танков. И чтобы избежать даже всевозможных намеков на что-либо нехорошее, пусть прихватит с собой чертежи, а еще лучше, действующие образцы своих новейших автоматических пушек. Скажем, что желаем примерить их к танковому шасси для получения зенитной установки. Ведь на 185-ый завод-то вы меня отпустите? — не разочаровал своего «надсмотрщика» Александр.
— Туда отпущу, — тут же пошел навстречу предложенному плану сотрудник НКВД. — Вы и так туда, чуть ли не, как на работу, ездите. Отчего же сейчас мне быть против?
— Вот и замечательно! Заодно проверим, как там продвигается наш проект по добронировке Т-26! — изрядно повеселел Геркан, проведший в заключении уже три месяца, но успевший сделать за это время не сказать что сильно много. Увы, но подавляющее большинство инженеров-артиллеристов из-под его руководства выдернули, когда с месяц назад их общее ОТБ поделили на два независимых КБ в соответствии с новой структурой управлений НКОП[1] — 8-е, ставшее танковым, и 3-е — артиллерийское, которому получили дорабатывать орудия большой мощности для нужд флота и береговой обороны. И подавляющее большинство инженерно-технического спецконтингента отдали именно 3-му. Хорошо еще, что прежде он успел подкинуть этим специалистам задачку по новым 45-мм и 76-мм пушкам на лафете нынешней сорокапятки. И они даже успели выдать первые результаты, а также дали обещание не бросать
