телевизору показывают какой-то фильм. Они… обнимаются. На такое очень непривычно смотреть. Видимо, у моих родителей действительно была любовь, так это выглядит сейчас со стороны.
— Давайте поедем на следующих выходных в Петродворец. Уверен, Зоюшке там понравится, — предложил папа.
Он улыбается, готов покинуть дом ради развлечения, и я первый раз услышала, как папа нежно может обращаться ко мне. Зоюшка. Вот твое имя уже и не такое ужасное. Я никогда не задумывалась, какой мой папа мог быть в прошлом.
— Да, это было бы чудесно. Паше там так понравилось в прошлом году. Ты, надеюсь помнишь, что в пятницу у нас вечеринка. Я так соскучилась по друзьям. Надеюсь, все твои коллеги смогут выбраться. Очень хочу с ними познакомиться и побольше узнать о вашей университетской жизни, — улыбка не покидала маминого лица ни на секунду.
— Ничего там интересного нет. Будни преподавателя в университете — это бесконечные споры и отстаивания личных границ. Студенты — не школьники, они будут биться за своё до последнего.
Я ошарашенно смотрела на экран. Это не моя жизнь, аппарат что-то перепутал. Это не может быть мой папа. Он весёлый, устраивает вечеринки, носит стильную рубашку и работает в университете. Неужели эта прекрасная женщина виновата, что ее муж полностью утратил свет внутри себя и перешел на сторону придирок к несчастным ученикам и постоянного беспричинного бормотания?
Почему он стал таким? Что она натворила? Изменила, предала? Эти вопросы кружились в моей голове по дороге домой. Чуть не пропустила свою остановку и выскочила из автобуса в последний момент. Я шла погруженная в свои мысли. Внезапно кто-то схватил меня на локоть. Я закричала и резко обернулась. Люди вокруг стали внимательно за мной следить. Это был Ибрагим.
— Привет. Еще раз, — бодро сказал он.
— Привет.
Я не могла скрыть своего удивления.
Хотел сказать, — Ибрагим замялся. — Мне очень понравилось, как ты сегодня играла на пианино.
Я улыбнулась ему и решилась сказать о своих чувствах:
— Спасибо. Я так рада, что ты вернулся в школу, что у тебя всё хорошо. У тебя ведь все хорошо?
— Мне сейчас точно лучше, чем год назад. Я завязал с сомнительными друзьями, воспоминаниями и прошлыми ошибками. Хочу попробовать начать всё сначала.
Я засмеялась.
— Прости, но ты говоришь не как тринадцатилетний, а как тридцатилетний.
Ибрагим усмехнулся.
— Иногда мне кажется, что я стал намного старше.
— Ты решил свои проблемы?
— Не все, но я просто перестал считать их проблемами. Я скучал по тебе, Зоя. Прости, что так долго молчал. Мне надо было разобраться в себе, — Ибрагим остановился и спросил. — Не хочешь выпить чаю?
Дома меня никто не ждал. Там только пластинки из прошлого и мои туманные предположения. Лучше поболтать со старым другом. Я согласилась, и мы дошли до кафе, где пили чай во времена нашей учебы в музыкальной школе.
Официантка очень кокетливо взглянула на нас, и когда я поняла, почему, то покраснела. Милые детки пришли посидеть в кафе и съесть вкусное пирожное. Все это похоже на свидание. Но часто всё не то, чем кажется. Мы болтали о книгах, учёбе, пока вдруг лицо Ибрагима не стало серьезным, и он спросил:
— Можно я тебе кое-что важное расскажу?
Я была так рада видеть друга счастливым. Хотелось слушать все его мысли. Я кивнула.
— Хочу вернуться в команду по плаванию. Тренер обещал подумать. Зоя, ты не представляешь, как ужасно я чувствовал себя последний месяц. Странные люди, бесполезные разговоры. И много часов в воспоминаниуме. Ненавижу это место, оно тебя манит, а потом оставляет таким грустным. Когда я пришёл туда в первый раз, то был уверен, что у меня была счастливая семья, просто что-то пошло не так, но всё можно исправить. Это ошибка. Я пытался искать любовь там, где ее никогда не было. Мои родители всегда ругались, даже когда я не замечал. Они вымещали свою злость на мне. Я был маленький и не понимал, в чем меня обвиняют и какие обидные слова мне порой говорят. А потом появился отчим. И стало ещё хуже. Оказывается, мама жаловалась ему на меня постоянно. Она даже приписывала мне проступки, которые я не совершал. Однажды я потерял счёт времени и провел в воспоминаниуме три дня. Никто даже не позвонил мне, никто не искал меня. После всего увиденного я не мог вернуться домой. Отправился в другой район к своей тете. Она, вроде бы, была рада мне, поэтому сейчас всё хорошо. Мы и не видимся почти. Она работает сутки через двое. В свободное время либо спит, либо ходит на мероприятия в местную библиотеку. А я начал учиться готовить. Может, поваром стану. Одно плохо, до школы далеко добираться. Приходится вставать рано. А знаешь, что самое ужасное? Родители так и не пытались меня искать. Я приехал домой, когда никого не было, забрал вещи и всё. Зато моя мама исправно носила в школу какие-то записки, что я очень болен, и договорилась, чтобы меня не выгнали. За это ей очень благодарен. Я не отвечал на твои сообщения, потому что не верил, что кто-то может мне помочь.
Смелость Ибрагима меня покорила. Я только недавно начала понимать, каким жестоким может быть этот мир. Наверное, это и есть взросление.
— Кстати, по поводу контрольной по математике. Я попросил задание у Маруси. Думал, успею его решить и отдать тебе. А Маруся дала мне готовые решения, а сверху написала «Для Зои». Я в итоге просто передал ее записку тебе. А ты подумала, что я достал их нечестным способом. Про меня много всякого говорили последнее время, но ничего плохого я никому не делал. Честное слово.
Маруся сидит перед Ибрагимом. Было ли у вас такое: вы с человеком в прекрасных отношениях, вы могли бы быть лучшими друзьями, но что-то не хватает для этого. Примерно так у нас с Марусей.
— Ты не представляешь, — продолжил Ибрагим, — как я рад вот так сидеть с тобой рядом и болтать. Мы нормально не разговаривали почти год.
— Мой папа говорит так. «Кажется, что год — это очень много, но на самом деле совсем мало. Вчера учился читать,
