же ящерам повод судачить о том, что меньшая дочь Водяного совсем загордилась. Чинится и не желает с сородичами знаться. Да и с русалками через сестрицу Даждьросу хотелось теснее дружбу свести. Что бы матушка ни говорила, а все-таки хорошо, что у нее в Змейгороде нашлась родная кровь. Тем более что и сестра, у которой вся материна родня жила за Медными горами, тоже тяготилась одиночеством, особенно ощутимым в праздничные дни.
Вечера между Корочуном и Колядой потому и называют щедрыми, что и люди, и потомки бессмертных в эту пору ходят друг другу в гости, устраивают шумные застолья. Заводят песни, пляски, игрища, величая премудрого батюшку Велеса и прославляя повернувшее к лету ярое солнце Даждьбога. Хотя люди и потомки вещих птиц эту часть предания старались забыть, все ящеры знали, что не без помощи Хозяина Нижнего мира плененный матерью Кощея Мораной Даждьбог сумел вырваться из плена Нави и в небесные чертоги вернуться. Да и зверя Скипера кто как не Велес почти одолел, укротив как обычную скотину.
Именно в честь Велеса каждый год ящеры и устраивали широкие гульбища, в которых принимали участия все жители Змейгорода, включая смертных из посада. Батюшка Водяной рассказывал, что в совсем уж незапамятные времена обитатели всех трех миров на Корочун-Коляду да светлую Купалу собирались почтить бессмертных богов, прославляя жизнь. Но после того, как Кощей обратился ко злу, обитатели Верхнего мира закрыли свои светлые чертоги, опасаясь, что и туда проникнет скверна, а ящеры перебрались в Средний мир.
Люди такого соседства поначалу опасались. Однако быстро смекнули, что у потомков бессмертных можно поучиться древней мудрости, перенять секреты ремесел и к магии так или иначе приобщиться через рожденных в смешанных браках детей. Тем более что ящеры в основном жили своим укладом, соседей не обижали, посадских и вовсе брали под защиту. А тех, кто озоровал или древнюю Правду не чтил, строго наказывали.
Вот потому и на игрищах в Змейгороде гуляли вместе. Русалки безбоязненно приглашали смертных девок в свой хоровод. Знали, что ни одна не сможет красотой или рукодельем сравниться. А те и не пытались, соревнуясь в песнях и танцах меж собой и лишь приглядываясь к плавному русалочьему шагу да бесконечному плетению ритуальной вышивки в надежде повторить. Парни в кулачной потехе тоже противников, равных себе, искали. Хотя случалось, что кто-нибудь из смертных удальцов по обоюдному согласию, пробовал силы, сойдясь в единоборстве с молодыми ящерами, стараясь подсмотреть да перенять приемы и ухватки. Зато, когда начиналось время полетов, даже старейшины Змейгорода, которые уже редко принимали истинный облик, лишь замирали в восторге и приосанивались, с гордостью глядя на небо.
— Ой, Лана смотри! Твой Яромир полетел! — воскликнула Радмила, указывая ввысь, где, соперничая яркостью с солнцем, пронеслась золотая тень, впрочем, вскоре скрывшаяся за облаками.
Соревновавшимся в ловкости ящерам для настоящего разгона требовался большой простор. Поэтому они от площадки возле Змейгорода, случалось, долетали до дальних отрогов хребта, забираясь выше облаков.
— С каких это пор он мой? С того времени, как до дома почти беспамятную подвез? — нахмурилась Лана, чувствуя, как щеки, и без того раскрасневшиеся от мороза, начинают пылать купальским огнем с потрохами ее выдавая.
Она, конечно, не очень разбиралась в хитростях воздушного боя, но сама в небо много раз поднималась и не могла не отметить, как безукоризненно владеет телом покрытый медной чешуей ящер, как безошибочно ловят воздушные потоки гигантские кожистые крылья, как ровно и при этом без напряжения течет его магия. И это притом что зимой для полета тоже приходилось тратить вдвое больше сил. Потому те же русалки без особой надобности на крыло до весны и не вставали.
— Да он же тебе прохода не дает, — пояснила Радмила.
— И из-за этого русалки-лебедушки этого охальника моей сестре в женихи записали? — строго глянула на подругу Даждьроса.
Лана посмотрела с благодарностью, но про себя подумала, что не так уж неправа наблюдательная Радмила. С каждым днем знакомства держать оборону становилось все сложней. А может быть, стоило признать, что полонил ее сердце дерзкий Яромир. Не только жаркими речами, но и удалью бесшабашной. На этом гульбище не мог он найти себе достойных противников ни в кулачной потехе, ни в воздушной игре. Как Горыныч ни силился, а не мог его перегнать. Три головы набрать нужную скорость мешали, да и вращения с поворотами у огненного змея выходили не такие ловкие. Да и не только в головах было дело. Петли, вращения и развороты, которые закладывал в воздухе Яромир никто из ящеров не мог повторить.
Не просто так многие молодые воины толковали о том, что, если Велибор до весны не встанет, они пойдут за Яромиром. Вот только старейшины думали иначе и уже на нынешних игрищах Лана смогла убедиться, что не так уж они и неправы.
Глава 6. Мертвая петля
— Ну Яромир, что творит! — наблюдая за воздушной потехой, восторженно ахала распаленная Радмила. — И что ты Лана нос от него воротишь? Не хочешь приласкать. На игрищах да посиделках с ним в пару не становишься. Да кабы на меня посмотрел такой удалец, я бы, кажется, прилюдно из поневы выпрыгнула!
— Да она и сейчас на тебе плохо держится, — заметила Даждьроса, указывая подруге на расходящийся подол плотной шерстяной юбки, у всех русалок Змейгорода в сине-зеленую клетку с широкой тисненой каймой.
— Горыныч тоже неплох, — с видом знатока заметила еще одна русалка Младислава. — Дали бы ему сейчас волю, как в бою извергать изо всех трех голов огонь, он бы всем наподдал жару.
— Сохрани Велес батюшка! — ойкнула Лана, не хуже других ведавшая, что огонь — самое грозное оружие против выведенных в Средний мир Хозяином Ледяных островов порождений Нави.
— А правду говорят, что у брата Велибора в истинном обличии не только голов три? — повернувшись к Даждьросе, томно протянула Радмила, с недвусмысленным интересом наблюдая за потехой молодых ражих парней.
Лана вспомнила, что похожий вопрос ей задавала смертная Забава, и только зарделась, представив себе совсем уж нескромную картину.
— Мне его, знаешь ли, лечить не доводилось, — звякнув височными кольцами, фыркнула в ладошку Даждьроса. — Ни в человеческом обличии, ни в истинном. А других поводов посмотреть я и не искала.
— Так ты у брата или у сестры спроси, — посоветовала Радмила, наблюдая, как Горыныч, не желая сдаваться, налетает на Яромира, заходя чуть ли не в лоб, но все равно не может совладать, путаясь в его невероятных зигзагах и петлях.
— Делать мне больше нечего. Тебе нужно,
