Их было пятеро, хип-хоповцев этих задротных. Три пацана и две телки. То есть на проспекте их было много, но в этот раз мы большой шоблой не собирались.
– Э, стоять, – сказал Томас.
«Мальчики, не надо», – подумал я.
– Мальчики, не надо, – телки тут же забздели.
– Чо «не надо»? – передразнил Шварц. Он с братом и Фрицем зашел сзади. – Чо «не надо»?
– Дайте нам пройти, мы не хотим проблем, – заблеял волосатик.
– Отойдем, базар есть, – сказал Латыш.
А Томас уже вернулся, там, за сквером, замок с подвала сковырнул. Хороший подвал, теплый, и бомжей нет.
То что надо.
ЗАПАХ КРОВИ
…Пока мы не догадались, что мерзкие аборигены играют с нами в подлую игру. Мы поступали благородно, как свойственно белой расе, но столкнулись со страшной подлостью! Когда десантировались в городе Ящеров, потери личного состава оказались больше двадцати процентов, а нападавших так и не нашли. Многих ребят сожрали кислотные жуки… именно так, сожрали, не дав даже развернуться в оборонительную фалангу. И снова местным аборигенам удалось выйти сухими из воды. Легат назначил расследование, уже через шесть часов в городе Ящеров сбросили турму «черных кавалеров» и комиссию из Бюро развития, но нападавших так и не нашли. Исходя из характера ранений, искали злобных демонов, с клыками, как у ядовитых змей, но это была ошибка…
Я сразу сказал ребятам, что надо было потрясти горожан!
Туземцев выволокли из их ущербных жилищ, потоптали их скотину, пожгли огороды, несколько штук пришлось поставить к стенке, но даже без комиссии стало ясно – не могли эти щуплые красноглазые альбиносы сами такого натворить. Красноглазые альбиносы из города Ящеров – они, во-первых, совсем не агрессивные, в отличие от северных, во-вторых, у них в халупах не нашлось оружия страшнее, чем навозные вилы. Потом на болотах, окружавших город, мы сумели прикончить парочку кислотных жуков, но до полевой лаборатории их не донесли – гнусные твари рассыпались, растеклись, как желе.
Ясно одно – горожанам кто-то помогал.
«Черные кавалеры» мигом повесили каждому туземцу по декодеру и назначили городскую администрацию из числа местных старичков, хотя те не слишком стремились войти в состав правительства. Затем мы осушили болота, где якобы скрывались кислотные жуки. Якобы, потому что никто этого так и не доказал. Мы осушили болота, которые здесь булькали и воняли несколько тысяч лет. Осушили и залили пенобетоном, вокруг города стало сухо и тихо.
Вновь назначенное правительство получило в распоряжение мясные пайки, теплые полы в наспех построенном дворце, вино и даже два списанных мобильных катера. Однако, вместо благодарности, дремучие туземцы пытались протестовать, когда диггеры начали закладку обогатительного комбината и осушение болот. Через декодеры они верещали что-то о грозном боге-Ящере, который не позволит ранить чрево планеты, ибо планета – только его любовница, и больше ничья…
Ничего, заявил тогда легат. Мы их заставим любить порядок. Легат выступил по дальней связи, мы прослушали, а я опять сказал ребятам, что дело не в змеях и не в жуках. И декуриону сказал, что следует скальпировать каждого пятого урода среди горожан, а лучше – каждого третьего, и все станет тихо! Ребята тогда посмеялись, а декурион утащил меня в бот и один на один объяснил, что, поскольку мы несем в этот мир идеи свободы и демократии, то нельзя так прямо высказывать свои идеи, хотя в целом он разделяет и поддерживает, и все такое…
Слабак. Хотя командир он неплохой.
…Медики из Бюро развития забрали всех убитых и раненых из числа первых манипулариев, так положено. Родители и товарищи никогда не будут роптать, все же понимают – нельзя прикасаться к раненым на чужой планете. Особенно если чьи-то челюсти насквозь прокусили пластиновый скафандр, рассчитанный на открытый космос и близкий взрыв ядерного боеприпаса…
В городе Ящеров, вроде бы, мы победили, осушили болота, и горные комбинаты начали добычу цезерия из недр, но тишина длилась до тех пор, пока…
4ВЛИПЛИ НАТУРАЛЬНО
Не мешайте слабым умирать.
Ф. Ницше
Рэперы могли бы ноги сделать. Конкретно могли бы ломануться, но остались. Западло им было перед телками своими обосраться, ну и пошли за нами. Как в кусты зашли, Фриц, такой, прутом сразу одного зафигачил, а потом повалил, на хрен, – и давай ногами. Второй, типа, соскочить хотел, но Шварцы его мигом убрали.
Подножку поставили, в лужу харей ткнули, Мюллер цепью как врежет, ну капец! Зима ему «мартенс» на голову поставил, на щеку, чтобы тот встать не мог, а Томас руки сзади держит…
А дятел этот, второй, здоровый, которого Фриц повалил, вскочил вдруг, граблями машет, млин, Латышу бровь разбил и Роммелю губы. Тут я ему в ноги бросился, младший Шварц руку держит, а старший в щи ему, раз, другой, то ли кастетом, то ли чем, я не видел. Дятел сложился, за харю держится, воет; мы ему еще по жопе надавали. Одна из телок прыгнула на Шварца с ногтями, рожу ему вспорола, дура. Нашла, млин, на кого прыгать!
Шварц ее за волосы взял и так о стену приложил, что больше не царапалась. А Мюллер только кричал, чтобы ножами их не трогали, млин, чтобы на мокруху не подписывались из-за дятлов этих.
Бабы орать начали, а там еще через парк придурки какие-то тащились, но никто не встрял. Так всегда, никто не подходит, на измене сразу, как мочилово заметят. Ильич как-то оборзел, когда мы со «спартаковцами» махались. Начал он, короче, матом орать, ну, на прохожих. Просто так, прикинь, бакланы какие-то шли, взрослые, лет по тридцать, и ни фига! Ильич посылает их, ржет, а они идут, типа, не замечают. А один динозавр с клюкой даже сказал – так их, врежьте им ребята! Это он насчет дуриков московских, мол, не фиг к нам в город ездить! Мы тогда деду, млин, полбутылки «Разина» оставили. Ясное дело, патриот, не засранец какой-нибудь…
Запинали мы этих волосатиков вонючих, даже скучно было. Я маленько пересрал, что Мюллер того козла в луже до смерти замочил, цепью своей. Тот лежит и вообще ни фига не шевелится, мордой в воде, и промокло все у него, свитер, брюки. Роммель еще сверху на нем попрыгал, а Борисов-младший предложил: давайте их обоссым, а Шварц сказал – сперва карманы вывернем.
– Поднимай их! – приказал Мюллер.
«Не надо, ребята…»
– Не надо, ребята! – заскулила рыжая.
– Томас, дай ей в щи, чтобы заткнулась!
Мы их подняли и потащили за ограду, к подвальчику, где замок скинули. А телки их плакали, одна все кричала: мальчишки, ну не надо, ну отпустите… А Зима и Роммель схватили эту дуру за волосы и разбили ей рот. Она стоит и харкает кровью, а Зима ей джинсы начал снимать, придурок! Роммель сказал – будешь орать, сука, навсегда щи испорчу! А Мюллер дал ему поджопник и сказал, чтобы телок не трогали. Рыжая сразу заткнулась, они могли бы свалить, но пошли тоже с нами, почти подгонять не пришлось. Бабы же вечно на измене, что им морду порежут.
