К счастью, одетые вполне пристойно. В белые длинные рубашки и грубые коричневые сарафаны. Они улыбались посетителям таверны, которая была забита почти под завязку. В основном мужчинами, конечно. Ладно. Только мужчинами. Таких горемык, как я, здесь не наблюдалось. Мужчины тут собрались совсем разные. И разбойничьего типа, с окладистыми бородами, которые вечно намокали в пиве. И в уголке притаилось немного аристократов, судя по одежде. Один из них жадно целовался «по-взрослому» с девушкой, явно готовясь перебраться наверх, в подготовленные для них покои.
Я вздохнула, искренне надеясь, что покои здесь найдутся и для меня с Роной. Желательно без мышей, крыс и прочей нечисти. А главное, с чистыми простынями. Спать хотелось так, что глаза закрывались. Я подумала было пропустить ужин и попытаться найти комнату и завалиться спать. Но желудок недовольно заурчал. Пришлось подчиниться.
– Скажи, что ты любишь из еды? – спросила я у Роны, которая с интересом вертела головой так, что ее косы били по плечам.
– Пирожки с капустой! – не задумываясь, ответила она.
Я с облегчением выдохнула, подзывая девушку в переднике. Если бы Рона выбрала какое-то фуа-гра, пришлось бы посложнее. А так нам вскоре принесли заказ.
– Так ты хочешь узнать, что случилось с моей мамой? – девочка заболтала ногами и прижалась ближе, боком, обнимая меня доверчиво за талию. – Я видела, вы с папой поссорились из-за этого! Ты кричала на него. А папа рычал на тебя! Р-р!
Рона мило изобразила тигренка, и я весело рассмеявшись, дернула ее за косичку.
– Это совершенно необязательно: говорить о твоей маме, – поспешно, даже слишком поспешно пробормотала я. – Тебе больно об этом вспоминать. Я щажу твои чувства. А умерла она, наверное, при родах. И ты вбила себе в голову, как многие детки твоего возраста, что ты виновата в этом. Я права?
– Нет, – последовал неожиданный ответ.
Рона потупилась, разламывая руками пирожок – один из тех, что нам принесли. Ее руки дрогнули, и начинка рассыпалась по столу.
– Я… Я должна сказать, – всхлипнула девочка, отворачивая лицо, залитое слезами. – Иначе, если я буду скрывать, это будет нечестно по отношению к тебе. Папа так всегда говорил!
– И что же ты мне хочешь сказать, Рона? – в моем голосе послышалось скрытое напряжение.
Я сжала руки молитвенным движением, на секунду глядя в небеса. Вернее, в закопченный потолок таверны.
– У меня особая магия, – пожала плечами Рона. – Она действует только на девушек. Ну, или молодых женщин. Они умирают рядом со мной. Так же, как умерла моя мама. Ты тоже умрешь, Сильвия? Если не бросишь меня?
– Я не брошу тебя, Рона! – внутри меня что-то дрогнуло.
Я потянулась к Роне, снова обнимая ее так крепко. Ужин был забыт на столе. Она продолжила, грустно вздыхая:
– Но я не знаю, что это за магия. Папа не рассказал. Может, все обойдется, правда?
– Не думай о плохом. Кушай пирожки, а я пойду договорюсь насчет комнаты для нас.
Я отправилась к хозяйке таверны. Оказалось, она действительно знала Раймона. И если вначале для нищей оборванки в золотом платье вряд ли нашлась бы комната, то когда я позвенела золотыми монетами и упомянула имя Алавара, номер быстро «отыскали».
Я отвела наверх Рону. Расплела ей волосы, уложила на чистые простыни. А сама присела на краешек кровати, совершенно обессиленная. Погладила кончиками пальцев по щеке малышку. Она такая замечательная. И так переживала за отца. Что же с Раймоном? Почему его забрала стража? Неужели он преступник, и я ошиблась в нем? Но я не хотела вешать на него ярлыки, как тогда, с женой. Мне было мучительно стыдно: я решила, что Раймон – изменщик, как Альберт. А он оказался вдовцом. Я не дала шанса оправдаться. Хотя Раймон просил поговорить со мной. Ох, как сильно мне хотелось извиниться перед ним! И начать все сначала… Но для этого Раймона сначала нужно дождаться из тюрьмы или куда там его заперли. Я была уверена, что произошла страшная ошибка, что Раймона скоро отпустят.
– Спи спокойно, малышка Рона. Я позабочусь о тебе, – я склонилась над спящей девочкой и поцеловала ее в пушистую макушку, чувствуя, как непрошеные слезы стекают по щекам. – Как я хотела бы быть твоей мамой…
***
Я вышла из комнаты, чтобы попить воды. Но не успела я пройти и пары шагов по темному коридору, как на меня набросились сзади. Я силилась закричать, но на мои губы легла жесткая мужская ладонь, а руки, которыми я нещадно отбивалась, скрутили за спиной. Меня куда-то потащили, приподняв в воздухе. Я отчаянно дрыгала ногами, пытаясь попасть похитителю по колену и заставить выпустить меня. Но он целенаправленно нес меня в тупик.
– Отпусти меня! – прошипела я, как только меня поставили на ноги.
Я и закричала бы, но красивое надменное лицо напротив не располагало к своеволию. Передо мной стоял принц Альберт. Мой неудавшийся жених.
– Ну, здравствуй, невестушка, – нехорошо усмехнулся он, сверля меня тяжелым взглядом.
– Да пошел ты! После того фееричного секса с горничной или кухаркой, или кого ты там оприходовал, я больше не твоя невеста! Я разорвала помолвку! – встряхнула волосами я и отступила на шаг, держа марку.
Альберт не знал, что я попаданка, так что нужно было играть роль той несчастной сиротки Сильвии, которая смотрела ему в рот. Не получалось.
– Вот как? – прищурился Альберт, медленно наступая на меня, и я сглотнула, ощутив спиной каменную стену, лопатки вжались в нее. – А я думал, что ты остыла, Сильвия. И готова к серьезному разговору.
– Какому? Где ты передо мной на коленях, заливаешь слезами мои туфельки и, рыдая, молишь о прощении? – фыркнула я с уверенностью, которой не ощущала.
Выражение лица Альберта мне не нравилось, и я по привычке искала глазами на стене огнетушитель. Однажды на Земле меня послали в командировку в захолустный город, где в паршивой трехзвездочной гостинице так же ночью меня зажал в коридоре какой-то муд… мужчина с алкогольным выхлопом и попытался лапать. Я тогда сорвала со стены огнетушитель и заехала ему по лбу. Помогло. Где бы взять тут орудие самообороны?
– Я о том разговоре, после которого ты, Сильвия, соберешь свои вещи, и отправишься со мной домой. Во дворец. И я не накажу тебя за твой побег, – холодно проговорил Альберт, тяжело дыша и сжимая
