стекло. Но этого не могло быть: окно выходило не на открытую палубу, а на ее огороженную часть – наш личный балкон. Чуть помедлив и поборов внезапно накативший страх, я перевела взгляд на стекло – за ним, конечно же, никого не было. Я выдохнула. Просто надо спать по ночам, а не думать о разной ерунде…
Я перевернулась на другой бок в надежде заснуть снова, но куда там – в просыпающийся мозг немедленно полезли вчерашние тягостные мысли. Я с завистью взглянула на безмятежно дрыхнущего брата, легла на спину и уставилась в потолок, покрытый белыми пластиковыми плитами. До меня доносился еле слышный плеск воды, диван немного покачивало, где-то кричали чайки, но не противно, а умиротворяюще…
Я не заметила, как опять начала погружаться в сон, но тут ожил радиоприемник: он разразился птичьими трелями, куда более громкими и назойливыми, чем голоса реальных чаек. Когда они отзвучали, раздался преувеличенно бодрый и неуместно радостный голос диктора:
– Доброе утро, дорогие путешественники! На календаре среда, одиннадцатое августа. На часах – восемь ноль-ноль. За ночь мы преодолели шесть шлюзов, расположенных на канале имени Москвы, и опустились в общей сложности более чем на семьдесят метров. Утром теплоход «Остров сокровищ» вышел в Волгу и следует к первой стоянке на нашем маршруте – старинному русскому городу Мышкин. А сейчас прослушайте, пожалуйста, программу на день…
Спасибо, хотя бы утреннюю зарядку не заставляют делать. Впрочем, где-то тут подобное оздоровительное мероприятие точно проводится, как я вчера заметила в расписании. Посетить его члены моей семьи желания не высказали, и на том спасибо. То есть мама пыталась всех сподвигнуть, но, к счастью, никто из нас не взял с собой спортивную форму.
Я приподнялась на локтях – Никита по-прежнему спал. Я снова позавидовала брату: вот счастливый человек! Из спальни родителей тоже не доносилось ни звука. Выходит, в нашей каюте теплоходный диктор старается исключительно для меня. Почему никто не догадался с вечера выключить радио? Надо будет не забыть об этом сегодня, и еще задернуть шторы. А главное – отключить не только радиоприемник, но и голову…
– Доброе утро! – из спальни выскочил энергичный папа и бодро проследовал в удобства.
Судя по всему, он, в отличие от меня, прекрасно выспался. Я вздохнула – проснулась раньше всех, а все равно первой в ванную не успела. И вот так всегда.
Никита тоже наконец продрал глаза.
– Ну как, приснился жених? – первым делом спросил он.
Когда не надо, у брата отвратительно хорошая память.
– Да, – мрачно отозвалась я. – Даже не один. Теперь не знаю, кого и выбрать…
– Выбирай побогаче, – подсказал он.
Я только вздохнула. Невежливый матрос мне в женихи решительно не годился.
Завтрак несколько поднял настроение. Пройдясь вдоль шведского стола и с негодованием отвернувшись от каши и прочих полезных блюд вроде овощей и котлеток, я положила на тарелку горку блинчиков и остановилась в раздумьях, с чем их будет вкуснее употребить.
– Сгущенку клади, – подсказал сзади знакомый голос.
– Слипнется, – машинально ответила я и только после этого оглянулась.
За моей спиной стоял Никита с пустой тарелкой.
– А с чем ты будешь? – спросил он, как будто вопрос о блинчиках был сейчас наиболее актуальным. – Со сметаной, с вареньем?
– С селедкой, – язвительно отозвалась я. – А еще с икрой.
– Икры не обещаю, – серьезно ответил брат. – А селедку точно видел. Пошли покажу.
Не дожидаясь ответа, он схватил меня за руку и потащил к соседнему столу. Соленой рыбы мне вовсе не хотелось, я ляпнула чисто из вредности, за что и поплатилась. Душа просила сладкого, а пришлось портить блинчики селедкой, политой противным растительным маслом и вдобавок обложенной кольцами лука, который я и вовсе терпеть не могла. Сказать, что пошутила? Но куда девать эту гору еды?
Никита смотрел выжидательно, и пришлось выдавить:
– Спасибо. Пойду поем, пока не остыло.
– Всегда пожалуйста, – он махнул рукой.
– А ты что будешь? – запоздало поинтересовалась я.
– Кашу, – невозмутимо кивнул он. – И яйцо.
В вопросах еды мой брат страшно консервативен – как привык с раннего детства овсянкой питаться, так и не изменяет своим привычкам. Я обернулась, нашла взглядом наших мило завтракающих родителей и поспешила к ним присоединиться.
Посмотрев на мою тарелку, мама вздернула брови:
– Ты уверена, что это хороший выбор?
Выбор был ужасный, но не признаваться же в этом прилюдно. Я пожала плечами и принялась есть, стараясь выбирать блинчики, не испачкавшиеся в селедке. Надеялась, что все уже поели, сейчас уйдут и я смогу взять себе другой еды, но не тут-то было. Мне, конечно, ничего не мешало совершить еще один набег на шведский стол, но вылезать и снова бродить по ресторану оказалось лень.
Тем более мама стала поторапливать:
– Доедайте быстрее, а то скоро экскурсия начнется.
Ни на какую экскурсию мне не хотелось, но я понимала, что остаться на теплоходе и, например, вздремнуть никто не позволит. Поэтому я несколькими быстрыми глотками допила кофе и со звоном поставила чашку на блюдце, демонстрируя, что прием пищи окончен.
– А это на выброс? – дотошный братец указал на кусочки рыбы, оставшиеся в моей тарелке. – Между прочим, в Африке дети недоедают!
– Тогда пусть то, что не доедают, присылают нам, – нашлась я, вспомнив известный анекдот.
За столом повисло недоуменное молчание.
– Что? – удивилась я, аккуратно складывая салфетку.
– Рита, откуда такой цинизм? – шокировалась мама.
Пришлось пояснить очевидное:
– Шутка, причем не моя. Извините, если не смешно.
– Совсем не смешно, – постановил папа.
Я закатила глаза. Угораздило же родиться в семье таких душных зануд! А может, я приемная? Я воспряла духом – эта мысль неожиданно примирила меня с действительностью – и первой поднялась из-за стола:
– Пойдемте, а то на экскурсию опоздаем.
Мы невнимательно прослушали программу на день и торопились напрасно – в Мышкин теплоход прибыл только после обеда. Городок ничем не потряс мое воображение. Чего я там не видела – церквей и музеев с прялками и валенками? К местным сувенирам я тоже не проявила интереса и равнодушно прошла мимо стройных рядов разнообразных мышей всех цветов, размеров и фасонов. Будем надеяться, дальнейший маршрут окажется более увлекательным.
Оставив своих с азартом выбирать мышей на подарки, я прошла на причал и стала фотографировать наш теплоход, красиво подсвеченный закатным солнцем. Сделав несколько снимков, я пролистала их на экране, проверяя качество, и уловила какую-то странность. Увеличив изображение, я заметила темные тени на воде у самого борта…
– Давай тебя сфоткаю.
Я вздрогнула и обернулась.
– Опять подкрадываешься? – сердито заметила я.
Никита безмятежно улыбался:
– А ты чего такая дерганая?
Сказала бы я ему, да пугать не хотелось. И выглядеть истеричной дурой – тоже.
– Ну давай, – согласилась я, отдавая ему телефон.
Я отошла к парапету набережной и красиво встала на фоне теплохода, реки и заката. Сделать отрешенно-загадочное лицо, правда, не успела.
– Слишком далеко! – крикнул брат.
– А я люблю, когда далеко! – согласилась я.
Никита поднял большой палец, отщелкал несколько кадров и предложил:
– Давай теперь горизонтально!
Он перевернул
