class="p1">От Гордеевска мы ехали одни с Полиной, а Захара я отпустил домой вместе со вторым охранником. До пункта назначения оставалось не так уж и много, и я полагал, что три-четыре часа за рулём не сильно меня напрягут, хотя уже давно не водил машину.
Стало интересно, рискнуть ли Сафоновы открыто напасть, и я специально остановился в том же самом ресторане, что и прошлый раз, хотя моя спутница возражала.
— Ну ты и псих! — удивлялась Полли. — Они же могут прийти сюда в любую минуту.
— Если они придут сюда, психами будут они. И это даже хорошо. Сокращу их численность сейчас, потом легче будет.
— То есть ты собираешься в одиночку объявить войну целому роду?
— Нет, я им войну не объявлял. Они сами напросились. Я к ним не лез. Даже после первого нападения готов был закрыть вопрос. Но нет же, они не успокоились, они продолжают попытки разозлить меня.
— И разозлили, я смотрю.
— Нет, — я рассмеялся, — это нельзя назвать злостью. Скорее раздражение, как от назойливой мухи. Если рядом вьётся муха, что ты сделаешь?
— Просто прихлопну её.
— Вот именно.
Мы поели, а потом ещё немного посидели в надежде, что Сафоновы узнаю о моём приезде и явятся сюда, но ничего не произошло, и мы продолжили путь.
До учебного центра добрались гораздо раньше, чем прошлый раз. На это я и рассчитывал, надеясь сегодня ещё и вещи забрать из сто пятьдесят пятого форта. Полина просилась взять её с собой, но я отказал. Зачем лишние проблемы в дороге? К тому же нам в любом случае придётся отметиться в ротах, после чего её уже вряд ли куда-то отпустят.
Время близилось к ужину, курсанты находились на занятиях в учебных корпусах. Но капитана Румянцева я застал на своём месте. Он сидел с усталым видом за столом и что-то писал, а когда я вошёл, вскинул на меня удивлённый взгляд.
— А, Озёров, прибыли? Мне уже доложили, что вы продолжите обучение. Отправляйтесь в казарму, размещайтесь, через два часа будет ужин. Надеюсь, наверстаете месяц учёбы. Не хочется оставлять вас на второй период.
— Понимаю, люди нужны на границе, поэтому я намерен сдать экзамены досрочно. Помните, мы с вами общались на эту тему?
— Само собой. Тогда пишите заявление на имя начальника учебного центра. Вы же писали? Ничего, пишите ещё раз. Полковник рассмотрит и даст ответ.
Речь шла про полковника Сарычева, возглавляющего учебный центр. Этот же человек вынес мне приговор более строгий, чем следовало, что могло говорить о его причастности к провокации. И теперь на ближайшие два месяца я опять оказывался в его власти. Что оставалось делать? Испепелить его? Конечно, тоже вариант… Я имел силу, позволяющую обратить в горстку праха любого, и никто о моей способности здесь не знал. Но это в крайнем случае.
Тут я обратил внимание капитана на то, что все мои вещи остались в сто пятьдесят пятом форте, и неплохо было бы съездить за ними. Румянцев легко согласился отпустить меня до завтрашнего обеда.
Но только я вышел из кабинета, как увидел шагающего чеканной походкой Шаховского в, как всегда, идеально выглаженном офицерском кителе и надвинутой на лоб фуражке. Не хотел я этого говнюка сейчас встречать, но раз уж попался он мне на пути, пожалуй, стоило поговорить, узнать, кто именно отдал приказ меня подставить, а заодно убедить не заниматься такой ерундой в будущем.
Шаховской даже не заметил меня (или, скорее всего, не узнал, приняв за обычного курсанта), и исчез за дверью своей комнаты, что находилась ближе к общей казарме, нежели кабинет капитана. Я подошёл и постучался.
Глава 3
— Здравия желаю, господин лейтенант, — заходя в комнату, я приложил руку к козырьку и улыбнулся. — Как поживаете?
Физиономия Шаховского вытянулась от недоумения. Он так и застыл возле своего письменного стола. Комнатушка его оказалась чуть просторнее и уютнее, чем каморка Оли в форте, да и убранство было поновее.
— Курсант Озёров? — Шаховской постарался не показаться растерянным. — По какому вопросу?
— Да так, узнать хотел, вам как, по ночам нормально спится? Совесть не мучает? Или может быть, страх?
Взгляд лейтенанта сверкнул злобой.
— Да что вы себе… — хотел он возмутиться, но я перебил его.
— Не думали, что кто-то узнает про ваш поступок? Или что мне станет всё известно? Провокация ведь был намеренной.
Я подошёл ближе к лейтенанту. Стул, стоящий возле стола, осыпался пылью, едва я направил в него тёмную дымку. Шаховской уставился ничего не понимающим взглядом на то место, где только что был предмет мебели.
— Вы что творите, Озёров? — протараторил лейтенант.
— Вот что бывает с теми, кто переходит мне дорогу. Видите, одна секунда, и ничего нет. Лишь горстка пепла, которую можно смести в совок и смыть в унитаз. Большинство тех, кто становился у меня на пути, закончили так же. Испарились, как дым, — я резко раскрыл обе ладони перед лицом Шаховского, и тот отпрянул, наткнувшись на стол, — и никто их больше не найдёт.
— Вы мне угрожаете? — голос Шахвского дрогнул.
— Я рассказываю вам, как устроена жизнь. Никому бы не посоветовал становиться моим врагом. Они долго не живут. И не пытайтесь вилять. У меня и служба безопасности хорошая, и адвокаты есть. Найти виновных нетрудно, — я опять растянул губы в улыбке, глядя на напряжённое лицо Шаховского, — а наказать — ещё легче.
— Мне приказали, я выполнил, — резко проговорил Шаховской. — Что вы от меня хотите? Я не имею никаких личных мотивов.
— Кто приказал?
— Полковник Сарычев.
— Зачем?
— Я не обсуждаю приказы.
Удивительно, как быстро раскололся лейтенант. Я думал, придётся повозиться подольше. Но поскольку Шаховской никаких личных мотивов во вражде со мной не имел (если верить его словам), то, видимо, мотивов выгораживать Сарычева у него тем более не было.
— А сомнений у вас не возникло никаких? Я уж не говорю, что приказ отдан через голову капитана. Вас это не заставило насторожиться?
— Допустим, и что?
— Вы были не обязаны. Могли бы послать полковника на хрен, например. Имели полное право.
— Я… Было сказано, что это особое задание, — замялся Шаховской. — Мне не нужны неприятности с вышестоящими офицерами.
— Понимаю. Вы — обычный карьерист, который ничем не
