говорил сам: «Президент глубоко понимал, что только включив в себя компартию мы будем иметь настоящий гоминдан». В письме к старому антикоммунистическому прохвосту Чжан Цзи Чан Кайши писал: «Нельзя сомневаться в установленной президентом политике сотрудничества с коммунистической партией». Но одновременно Чан Кайши, «не сомневаясь», готовил практические шаги к полной отмене этой политики. Начиная с заговора 20 марта 1926 г. и кончая маем, когда проводилось провозглашённое Чан Кайши «наведение порядка в делах партии», вся последовательность его действий была направлена на создание предпосылок для открытой измены трём политическим установкам Сунь Ятсена. Таким образом, Чан Кайши прибрал к рукам 1‑ю армию, а затем захватил партию и власть в стране.
Во время так называемого «наведения порядка в делах партии» Чан Кайши уже сконцентрировал в своих руках большую власть в центральных органах гоминдана. Он сам назначил себя председателем постоянного комитета ЦИК гоминдана, председателем военного комитета, заведующим организационным отделом, заведующим отделом военных кадров, а председатель «центрального политического совета» Чжан Цзинцзян был всего лишь марионеткой в руках Чан Кайши. Это ясно показывало, что Чан Кайши решил установить свою личную диктатуру в стране.
Во всех этих действиях Чан Кайши использовал тогдашнюю политическую неопытность китайского пролетариата. Великая мощь китайского пролетариата и его авангарда — Китайской коммунистической партии — со всей очевидностью выявились уже в первый период революции. Но Китайская коммунистическая партия в то время была молодой. Китайские коммунисты были проникнуты величайшим энтузиазмом к народному делу и мастерски воевали со своим явным врагом. Однако у них недоставало политического опыта. Будучи скромными и честными, они наивно и доброжелательно относились к своим коварным и лицемерным временным союзникам, не принимали никаких мер предосторожности против тёмных махинаций и коварных интриг, творившихся у них за спиной. «Благородного человека можно обмануть игрой в благородство». Биржевой маклер, гангстер и тайный убийца, псевдореволюционер и двурушник от революции, Чан Кайши уже давно понял это. Великий Мао Цзэдун в период событий 20 марта выдвинул предложение нанести контрудар по изменнику Чан Кайши, но оппортунист Чэнь Дусю[33] не принял такого предложения. Фактически, начиная со Ⅱ съезда гоминдана, различные оппортунистические уступки Чэнь Дусю лишь способствовали росту притязаний Чан Кайши на захват руководства в революционной армии и создавали благоприятные условия для целого ряда его антикоммунистических выступлений. И то, что этот оппортунист дал возможность Чан Кайши беспрепятственно захватить 1‑ю Национально-революционную армию, боевые знамёна которой были обагрены горячей кровью её героических борцов-коммунистов, лишний раз продемонстрировало, насколько преступным было ренегатство Чэнь Дусю.
Чан Кайши использовал и слабость левой группировки внутри гоминдана, честно стоявшей на позициях трёх политических установок Сунь Ятсена. В то время внутри гоминдана имелась группа мелкобуржуазных элементов, которая искренне верила, что три политические установки Сунь Ятсена — путь к спасению страны, но у неё не хватило политической решимости, чтобы воспрепятствовать измене Чан Кайши, вследствие чего последнему удалось подавить и эту группу.
Двурушничество продолжается
Однако вернёмся назад, к тем дням, когда Чан Кайши придерживался соображений, что ещё «преждевременно открывать огонь».
Основная форма, к которой в то время прибегал Чан Кайши в своей антикоммунистической деятельности, это в основном «ограничение компартии». У Чан Кайши ещё не было решения произвести окончательный, открытый разрыв с коммунистической партией. Он остановился на том, о чём рассказывалось выше. После событий 20 марта Чан Кайши, злобно клевеща на компартию, путём интриг и демагогии подстрекал коммунистов и комсомольцев офицерской школы Вампу и армии выйти из компартии и комсомола, но эти попытки Чан Кайши потерпели постыдное поражение. Чан Кайши из похода национально-революционных войск против милитаристов хотел сделать крупный бизнес и понимал, что если бы в этом походе не было сил коммунистической партии, сил рабоче-крестьянских масс, то поход был бы совершенно безнадёжен. Поэтому он считал, что пока ему не следует показывать своё подлинное лицо.
Ван Цзинвэй в то время говорил:
«Турецкая революция закончилась успешно, а затем началась резня коммунистов; но китайская революция ещё не завершена, и нужно ли у нас уничтожать компартию?»
Мысль Ван Цзинвэя совершенно ясна: резня, конечно, нужна, но она не должна быть преждевременной. Чан Кайши разделял взгляд Ван Цзинвэя. В мае-июне этот биржевой маклер вновь постепенно начал менять тон. В своей речи перед парткомиссарами в мае 1926 г. он заявил:
«Инцидент с кораблём „Сунь Ятсен“ не имеет отношения к руководству китайской компартии… Я вовсе не считаю, что в этих событиях компартия плела какие-либо интриги… Мои дружеские чувства к товарищам коммунистам не подлежат сомнению. Не буду говорить много, но мои слушатели знают, что революционные элементы должны быть сплочены. Резня коммунистов означала бы самоубийство. Эта премудрость понятна всякому».
Хитрая и коварная лиса Чан Кайши снова лицемерно выдаёт себя за друга компартии и заискивает перед ней. Прошло так немного времени после 20 марта, а Чан Кайши в своей речи на высших политических курсах пел уже совсем другое. Он говорил: «Коммунистические элементы ушли из армии, и если они никогда в неё не вернутся, то, в конце концов, это приведёт к ослаблению армии… Китайская революция должна принять руководство Ⅲ Интернационала».
Чан Кайши везде и всюду метал «левые» фразы. Это, разумеется, было фиглярством, но оно отражало один несомненный факт, а именно: без проведения трёх политических установок Сунь Ятсена Северный поход против милитаристов был бы невозможен. Но всё это позирование Чан Кайши было не больше, как подслащённый яд, выжидание с камнем за пазухой. Борьба с компартией путём «ограничения коммунистов», продолжение союза с компартией и подготовка уничтожения компартии в подходящий момент — таковы «методы» этого гангстера и биржевого маклера.
С одной стороны, «ограничение компартии», с другой — сохранение союза с ней; с одной стороны, союз с компартией, с другой — подготовка к массовому уничтожению коммунистов,— такова была двурушническая политика крупной буржуазии в то время. Политика союза с компартией была центральным звеном трёх политических установок Сунь Ятсена. Двурушническая политика крупной буржуазии по отношению к компартии определяла и её отношение к трём политическим установкам Сунь Ятсена. Метод Чан Кайши по осуществлению этой двурушнической политики состоял во всемерной поддержке правой группировки, состоявшей из феодалов и компрадоров. «Общество по изучению суньятсенизма», конечно, находилось в центре его внимания. Племянник Чэнь Цимэя, один из закадычных друзей Чан Кайши по бирже, Чэнь Гофу, заменяя Чан Кайши на посту заведующего организационным отделом ЦИК гоминдана, также успешно использовал различные возможности для организации сил мракобесия. В это время Чан Кайши разыскал Дай Цзитао, которого за неделю до событий 20 марта критиковал как «недостойного ученика президента»
