вас изменился цвет глаз, – поделился я наблюдением.
– Вы заметили, какими они были днем, – сделала она вывод. – Да, они имеют свойство меняться. Что вы еще заметили? – Она сидела не шелохнувшись. Глаза ее были темные, как греховная ночь. Ничто не могло обмануть красоты этой женщины. Да, сделал я вывод, она могла сильно измучить мужчину, если попасть к ней в ловушку, но не меня.
Когда я начинал разговор с незнакомым человеком, как сейчас, я сосредотачивался на голосе собеседника. Я слушал, что он говорит, как произносит слова, и тогда определял, в каком он настроении. Ошибки бывали, но редко. Эта незнакомка вела себя уверенно, спокойно, но в тоже время в ней была игра, начатая еще в галерее, она флиртовала, уверенная, что выиграет.
Я не собирался ее разочаровывать в отношении себя, а потому ответил: – Я думаю, вы иностранцы. Седовласый слишком строго одет для француза, особенно днем, да и акцент есть.
– И откуда мы?
– Зовите меня просто, Жан, – предложил я, чтобы сократить дистанцию общения.
– Анна Гранди.
– Что-то похоже на Швейцарию.
– Браво! – И Анна, взяв бокал с мартини, отпила. – Все верно. Наш старший спутник – господин Биш, сотрудник консульства, а Ули Пикар, мой коллега. Мы с Ули приехали по делам и завтра уже уезжаем, а в салон зашли, потому, как нас попросил Биш,я его знаю через своего отца. Ему надо картины в консульство, вот он и попросил нас составить ему компанию. Мы просто знакомы.
– Вы разбираетесь в картинах?
– Нет, просто смотрю, нравится или нет.
– А Ули?
Анна засмеялась: – Тем более. Для искусства нужно воображение, а он ввиду отсутствия большого воображения честен, но зато, это важно для бизнеса.
– Согласен, когда смотришь на картину, то судить о ней можно лишь тогда, когда чувствуешь, что у тебя что-то происходит внутри, и дает волю воображению.
– А как ты определяешь, что искусство, а что нет?
– По цене, – ответил я с улыбкой. – Чем выше цена, тем больше ценность картины. Кто-то сказал «в мире есть две вещи, которые имеют ценность – информация, и произведения искусства, все остальное имеет стоимость».
– Но ты, же сам назначаешь цену, – засмеялась Анна.
– Действительно, – придал я выражение изумления своему лицу. – Значит, я и определяю ее ценность, – ответил я игриво.
– Вот они скромные вершители мира искусства.
– Да, мы такие тихие. Вот, возьми, – и я протянул ей визитку. – Звони, приходи, и в тишине, я расскажу тебе о мире искусства.
– И все?
– Может быть, я даже нарисую тебя, – сказал я, придав фразе иной смысл.
– Не сомневаюсь, в каком виде я должна быть. У тебя талант художника?
– Совсем нет, но захотелось, – и коротко засмеявшись, прошептал. – Это было бы забавно. Ну, а если я буду в Швейцарии…
– Зачем? Ищешь таланты?
– А что нельзя? – спросил я сухо.
– А почему ты злишься?
– Это мой очередной трюк. Их у меня много и все коварные.
– Ну, что же коварный, Жан. Приедешь, звони, – и она достала из сумочки визитку, протянув в ее мне. На визитке было только имя и телефон.
Знала бы она, сколько у меня трюков в арсенале. Без них я был бы просто гол.
– Это трюки коварные, а сам я прост, – поделился я. – Я вижу то, что вижу и не пытаюсь в отличие от большинства видеть только то, что хочу видеть. Я не упрощаю мир, чтобы найти подтверждение собственному видению. Сейчас я вижу красивую женщину, которая чего-то хочет, но не знает, как это взять.
Анна удивленно смотрела на меня, а когда я закончил фразу, сказала: – Первое неверно. Что я хочу я знаю. Второе, как это получить, действительно вопрос, – в ее глазах я прочитал вызов.
– Может быть, потом получится, – сделал я предположение, которое она поняла.
– Не исключено.
– Надеюсь, а пока я вижу вошедшего в бар вашего спутника – Ули.
Я действительно заметил, как он вошел и осматривает зал. Заметив Анну, он направился к столику: – Приятная встреча, – произнес он. – Я не помешал?
Вопрос был чисто из вежливости. Покажите мне мужчину, которого ждет такая женщина, и чтобы еще кому-то мешать при этом. Я бы выбил нахала из бара.
– Я развлекал вашу даму, но мне пора, – поднялся и, попрощавшись, направился к стойке, где Жанетт не позволяла занять мой табурет. Это приятная, неожиданная удача, что в Швейцарии у меня теперь есть еще знакомая, кроме искусствоведов, и есть повод появиться там.
– Отказала, – сочувственно произнесла Жанетт, но в ее голосе я уловил нотки ревности.
– Даже не пытался. Они сегодня были в моем салоне, вот мы и поговорили об искусстве, – делал я вид, что оправдываюсь.
– В жизни есть вещи, поважнее искусства.
– Не могу не согласиться, особенно сейчас.
Мы еще посидели, поговорил на пустые темы, и я понял, что пора: – Я собираюсь домой. Тебя проводить?
– Это, смотря куда.
– Вот и решим.
Я рассчитался, и мы вышли на улицу. Небо над городом походило на раскинувшийся темный свод. Звезд не было, они вообще редкость в небе Парижа, а тут еще накрапывал мелкий дождь и под ногами блестел мокрый асфальт.
Я не спрашивал Жанетт, куда ей надо, а открыл дверь машины. Она,без слов села на переднее сиденье, я сел за руль. Мотор завелся легко, и мы устремились по ночным улицам Парижа, освещаемых рекламой и фонарями. Дворники счищали со стекла капли дождя. Жанетт прижалась к моему плечу, и путь до моего дома мы проделал молча. Она погрузилась в себя.
Дома я предложил ей пройти в комнату, а сам без суеты и спешки, двинулся на кухню, где достал из холодильника бутылку шампанского и, прихватив два фужера, вернулся в комнату к Жаннетт. Она стояла возле окна. Ее изумительная фигура, обтянутая коротким платьем, четко выделялась в слабом свете бра, висевшего на стене. Я затаил дыхание. Жанетт рассматривала гобелен, мгновение спустя, одной рукой она поправила волосы, и в этом легком движении чувствовалось что-то неуверенное, но в остальном я чувствовал, что она исполнена решимости, словно собиралась сделать что-то важное. Увидев меня, она улыбнулась.
– Мы не сказали ни слова с тех пор, как вышли из бара.
– Я не хотел тебя беспокоить, чтобы ты сама решила.
– Ты, видимо, без лишних слов намерен уложить меня в постель. Так?
– Такая мысль не покидает меня.
– И ты думаешь, что от бутылки шампанского я превращусь в женщину легкого поведения? – насмешливо спросила она.
– Про поведение не знаю, а отношения, да.
Жанетт посмотрела на меня: – Пусть в этом доме останутся только приятные воспоминания обо мне,
