и по длине сужающийся. Щёлкает оглушительно. Парни в восторге.
Обдумываю при наблюдении физику процесса. Толщина кнута сужается, погонная плотность уменьшается. Скорость волны быстро нарастает и движение, в начале медленное, в конце глазом не улавливается. Интересно, что в итоге? Энергия волны уходит в звук?
Параллельно понимаю, откуда ревность. Без меня! Без моего участия всё происходит! Вон, парни первый лук испытывают, моя придумка. Про кнут ни слова не говорил! Отсюда ревность и опасение бесконтрольности процесса.
— Ну-ка, нахер! — Вмешиваюсь. — Какого рожна ты ему кнут доверяешь?
Отбираю кнут у одного из младших. Вася, это он с кнутом отличился, хмурится.
— Сначала пусть движение разучит. Пустой рукой. После этого очень медленно с кнутом пробует. Щас этот торопыга глаз себе выбьет, ты будешь отвечать?
Вася хмурится ещё больше, отвечать за возможные травмы кого ни попадя, ему не хочется.
— Это правда, — подтверждает друг Петя, который уже научился щёлкать. — Первый раз мне по плечу прилетело. Больно…
Занятия с кнутом прерывает чей-то негромкий возглас:
— Кого это там принесло?
Несколько фигур стоят на краю чаши. Это они зря. В любой момент земля может обвалиться под нагрузкой. Кто и зачем непонятно, готовящееся к закату солнце мешает рассмотреть.
Фигуры исчезают и появляются со стороны русла ниже по течению. Той тропинкой и мы сюда ходим. Никто их не ждёт и особого внимания не обращает. Лучники стреляют из лука, ковбои машут кнутом, малышня бегает везде.
Группа подходит к пляжу. Трое парней, десятиклассники вроде. Две девчонки вольного вида, которых когда-то отлупил, когда они попытались это сделать со мной. Сейчас сравнялись в росте, тёмненькая почти догнала светленькую. Лет по четырнадцать-пятнадцать им. По лицам, на которых ни нормальное воспитание, ни образование не отметилось до сих пор, видно, что вырастут хабалками обыкновенными в лучшем случае.
— Чо надо? — Встречаю незваных гостей не ласково.
— Да ничо. Просто пришли посмотреть, искупаться… — отвечает один.
— Это наша база. Посторонним вход воспрещён. Искупаться можете в любом месте.
— Да ладно тебе… — начинает первый, его прерывают.
— Да фигли с ним разговаривать, — второй, рыжеватый и с наглыми конопушками, пренебрежительно кривит лицо и шагает дальше к пляжу. Остальные не так уверенно, но идут за ним.
— А ну, стоять, — приказываю негромко. Рыжий отмахивается.
— Чужие на базе! — врубаю все возможные децибелы. — Все — к бою! Живо!
Через пару секунд парняги окружены. На них прицельно смотрят рогатки, — в том числе, моя, — лук, подбирается ближе Вася с кнутом. Гости, непроизвольно сбившись в кучу, растерянно озираются.
— Вы чего?
— Слушайте внимательно… что? — Ко мне кружным путём подходит один из наших. Вовка.
— Там мой старший брат…
— Не боись, не съем, — и снова обращаюсь к гостям. — Чтобы получить право здесь находится, вы должны приложить руки. И в дальнейшем не отказываться. Для начала принесёте тридцать вёдер песку (на пляже он никогда не лишний).
— Вы, — тычу пальцем в сявок при троице, — прополете весь пляж. По краям. Девочки покажут, где.
— Если не согласны, никого не держим. Топайте, откуда пришли.
Куда они денутся? Уже пришли, усилия приложили, которые жалко списывать. Натаскают песка, ещё больше увязнут. Чем больше человек во что-то вкладывается, тем это что-то дороже. Бесплатное никто не ценит. Так что отправляются добры молодцы за песком в сопровождении дежурных с тремя мешками. Сявки тоже принимаются за работу.
— И помните, — говорю вдогонку, — малейшая жалоба на вас от кого угодно, разбираться не буду. Сразу — вон отсюда. Навсегда.
— Строг ты больно, — бурчит лидер тройки.
— Без строгости нет порядка! — Заявляю ультимативно. Так, чтобы никому не хотелось спорить. Тоже, между прочим, умение, которое можно прокачивать.
21 июля, вечер.
— Что вы там Шаповаловой Алёнке наговорили? — Неожиданно Басима строжает за ужином.
— Какая Алёнка? Какая Шаповалова? Кто наговорил? Кто это вообще такая? — Неторопливо поедая домашние пельмени, уточняю подробности некоего эксцесса. Пока мне неведомого.
— Позавчерась вы ей что-то орали, — невнятно поясняет Басима.
— Не помню такого.
Алиска еле заметно улыбается и молчит. Обычная её тактика в присутствии Басимы. Кир внимание обращает только на пельмени и сметану. И молоко. И домашние плюшки.
— Прекращай, Кир. А то лопнешь, обжора.
— Пусть ест, сколько хочет. А ты вспоминай, — Басима ревностно защищает свою доминирующую позицию.
Вот ещё! Кидаю ещё одну ложку сметаны в тарелку. Задумываюсь, есть ли ещё место в желудке? Задумываться на туманные обвинения не затрудняюсь. Чётко формулировать обвинения — обязанность обвинителя. Не можешь? Тогда и не затевайся.
— Нечего мне вспоминать, — отмахиваюсь от негодующего и ожидающего взгляда Басимы. — Не участвовал, не состоял, не привлекался…
Немного подумав, добавляю:
— Родственников на оккупированных территориях и за границей не имею.
Ещё подумав, добиваю:
— Политику партии и правительства понимаю правильно.
Басима окончательно цепенеет, Алиска тихо смеётся, Кир с большим трудом пытается запихнуть в себя ещё одну плюшку. Плюшка сопротивляется изо всех сил.
— Характер нордический, стойкий. Непреклонен к врагам Отчизны, — уносит меня всё дальше.
Алиса смеётся уже открыто. Смотрю на неё с одобрением: девочка под моим благотворным влиянием заметно выросла интеллектуально.
— Вам смешочки, а у них в семье скандал чуть не до драки, — ворчит Басима.
— Мы здесь причём? — Отставляю выпитый стакан компота.
— Подмигивали вы ей, улыбались, шашни заводили, чуть с собой не увезли…
— Басим, ты серьёзно? Самым старшим из нас пятнадцати нет, какие ещё шашни? Я так понимаю, там взрослая баба? — Развожу руками на такую глупость.
До Басимы что-то доходит, смотрит, будто трезвея. Внучку-то всего двенадцать, какие подмигивания? Молодушке, той самой Шаповаловой, под тридцать уже.
Выхожу из-за стола, слегка покачнувшись. Не от слабости, от съеденного динамика тела слегка изменилась. Выползаю на крыльцо. Алиса сразу за мной. Тесно прижавшись, рассказывает:
— Встретила Басима ту Шаповалову в магазине. Жаловалась она. Вы тогда на конях с пастьбы проезжали и песню пели…
Ещё секунду слушаю, раскрыв от изумления рот, потом меня срубает от смеха. Ой, как тяжело ржать после такого ужина!
— Ой, не могу, — утирая слёзы, снова сажусь.
Это село! Просто так мысля в голове мелькнула, что бабки, свидетельницы нашего удалого пения, раздуют из этого событие и разнесут по всем углам. Но натурально, в глубине души, не ожидал, что именно так и случится.
— А что за песня? — Допытывается Алиска.
Напеваю. Затем уточняю:
— Не, встретилась бы ты нам, мы б только на тебя глазели. Но попалась та тётка. Не было б её, мы бы бабкам сказали, что они девки-красы, чудо-косы…
— Море-глазы, — хихикает Алёнка. — В клуб пойдём? Тебя звали.
И продолжает рассказывать. Зашёл в клуб с неделю назад с трубой и спросил у собравшейся публики:
— Никто не возражает? — И щёлкнул пальцем по сверкающей поверхности.
— Пошёл нахер отсюда! — Не ласково отозвались друзья пострадавшего от моей ноги и он сам.
— Хорошо, — противоположно оппонентам отозвался покладисто и засунул саксофон обратно в футляр. И ушёл, провожаемый разочарованными взглядами друзей. Дружескому сожалению ответил пожатием плечами, насильно мил не будешь.
С тех пор и не хожу.
— Девчонки с тех пор этих дурачков поедом едят, — рассказывает Алиска. — Многие приходят, спрашивают тебя. А ты не показываешься.
— Те дурачки меня послали, и никто с ними не спорил. А для своих друзей могу где угодно сыграть.
24 июля, день. Окрестности Березняков.
Ф-фух! Ф-фух! Ф-фух! — Вбегаем на довольной крутой косогор. Дальше легче. И дышится легче, здесь сосновый борок и деревья уже изрядные, до полуметра в диаметре у основания.
Бежим дальше. Впереди Виталик с одним из своих, они сегодня наши проводники до нужного места. Сегодня свою полосу препятствий не пробегаем, сегодня целевой забег. По ощущениям больше трёх километров мы уже сделали. Кто-то скажет, что ого-го, мы скажем, что так себе. У нас обычно только разминка не меньше шести-семи километров. Причём не просто бега, а с прыжками, приставными, с уклонами и наклонами, через тарзанку. Хотя с другой стороны, включение разных групп мышц помогает менше уставать. Нагрузка распределяется и размазывается.
Всё, я полностью в форме, чувствую всем телом и знаю. Единственно, не восстановил полностью умение подтягиваться на одной руке. Только один раз на правой, левой пока не вытягиваю.
Чувствую, как тело поёт, словно новейший двигатель рокочет, сдерживая напор силы. У-у-х! А какой воздух! Кто не бегал по лесу или зрелому парку, тот
