И теперь, прикрывая щели, он носил шарф. Дэйну оставалось лишь надеяться, что такой маскировки будет достаточно. Если климат на Бельсаре действительно такой жаркий, как уверяли, то этот шарф там будет смотреться как шуба в тропических лесах Амазонки!
Желая сменить неприятную для себя тему разговора, Аратак произнес:
— Но если тебя не отталкивает ни внешний вид швефеджа, ни Драваш, что же вызывает у тебя отвращение, Райэнна?
— Тот безымянный приятель Драваша, — скривившись, сказала Райэнна. Этот Громкоголосый, или как он там себя называет.
Аратак пожал плечами.
— Как только мы окажемся вне стен корабля, Райэнна, этот Громкоголосый станет нашим единственным средством связи с цивилизацией. Божественное Яйцо мудро замечает, что не дело сердиться на мост к спасению, даже если на нем ты засадил себе в ногу занозу. Я тоже нахожу Громкоголосого неприятным и по характеру и внешне. Но его недостатки, а надобно признать откровенно — их множество, являются неизбежным продолжением его многочисленных достоинств. Или вам больше понравится вновь оказаться полностью отрезанными от мира, как некогда на планете охотников?
— Я все понимаю, — сердито сказала Райэнна. — Но только какой в нем прок? Если нас и услышат, то ведь помочь в случае необходимости все равно не смогут.
— Не смогут, — согласился Аратак, — но если с нами случится катастрофа, через Громкоголосого они по крайней мере будут знать, что произошло и по какой причине провалилась экспедиция, и, возможно, идущие вслед за нами смогут избежать наших ошибок и успешно достичь цели.
Райэнна содрогнулась:
— Ну ты меня успокоил, дружище! Но пора идти, не будем заставлять капитана ждать, а то о нас с Дэйном подумают, что мы собираемся заняться каким-нибудь обычным для обезьяноподобных безобразием!
Она раздраженно двинулась к двери из каюты, а Дэйн, ухмыляясь, последовал за ней. На планетах Содружества человекоподобные — или люди, как называл их Дэйн, — не являясь доминирующей расой, считались одними из самых неуравновешенных и не внушающих доверия существ, а следовало это, по мнению большинства народов Содружества, из-за преувеличенных сексуальных устремлений. В самом деле, большинство рас имело сезонный цикл воспроизведения потомства, все остальное время посвящая исключительно работе. В экипажах космических кораблей Содружества, например, состоящих из котообразных, женским особям в рейсах выдавались соответствующие лекарства, купирующие в случае наступления сезона их желания, дабы не отвлекать экипаж от дела. И к мыслям о потомстве женские особи возвращались, лишь оказавшись в родных мирах, поэтому к тому факту, что Дэйн и Райэнна занимают одну каюту, проявлялся раздражающий их интерес.
Дэйн в какой-то степени привык к такому положению вещей. Постоянная сексуальная направленность обезьяноподобных, не зависящая ни от времени, ни от места, стала уже избитой темой для шуток среди представителей разумных существ галактики. Но на психику все равно давило. Приходилось каждый день напоминать себе, чтобы не сойти с ума, что это лишь шутки.
И вот теперь он шел вслед за Райэнной по длинному, изогнутому коридору космического корабля. Экипаж в основном состоял из протофелинов котообразных — прозетцев. Представители благородной расы ученых, они внешним видом тем не менее напоминали Дэйну мехаров, которые некогда похитили его с Земли. Марш уже привык не шарахаться от протофелинов, но время от времени внутри у него что-то трусливо сжималось — напоминание об обезьяньем происхождении, как шутливо говорил он себе, — когда представитель котообразных в приветливой улыбке обнажал клыки.
В центральной каюте корабля, где на самом деле не было карт, а только меняющиеся по мере продвижения корабля компьютерные распечатки, за полупрозрачными панелями стен капитан ожидал их вместе с Дравашем.
Драваш был швефеджем, шелковисто-черным, небольшим по сравнению с Аратаком; он напоминал Дэйну ни много ни мало — небольшую игуану, только подросшую до семи футов и научившуюся говорить.
— Я вижу, тебе удалось-таки, Аратак, увлечь за собой эту команду обезьяноподобных, — сказал он. Даже в диске голос его звучал грубо и хрипло. — Но я по-прежнему считаю это неразумным. Команда швефеджей во главе с тобой заслуживала бы большего доверия.
— Я ручаюсь за Дэйна и Райэнну, — проворчал ящер. — Они показали, чего стоят, на Красной Луне.
— Возможно, — буркнул Драваш, но на Дэйна поглядывал недружелюбно. — Но я по-прежнему считаю, что настоящий боец должен обходиться без своей подружки. А женщины обезьяноподобных, насколько известно…
Райэнна что-то проворчала себе под нос, а диск Дэйна перевел это следующим образом:
— Да заткнул бы ты свою дыхательную трубку!
Вслух же она сердито сказала:
— А может быть, наш уважаемый швефедж, представитель Протекторов, оставит мою скромную особу в покое? А если он по-прежнему полагает, что мое дело — сидеть дома на яйцах, то хочу его заверить, что в данном путешествии у меня несколько иные функции, чем он предполагает.
Дэйн не вмешивался. Он уже давно понял, что Райэнна сама в состоянии постоять за себя в любой схватке и что ему уж ни в коем случае не стоит раскрывать рот, выступая в ее защиту.
На лицах протозавров, в отличие от человеческих, трудно было что-то прочесть, но Дэйну, давно общавшемуся с Аратаком, стало ясно, что тот забавляется, а вот Драваш — вовсе нет. И тем не менее Дравашу пришлось отступить. Он сказал:
— Оставьте вашу ярость для врагов, достопочтенная коллега-женщина.
В диске Дэйна послышался треск особой тональности, который появлялся при вежливом обращении к представителю другой разумной расы. Райэнна тоже это услышала и успокоилась.
— Ну а теперь, если мы обменялись адекватными комплиментами, — вступил в разговор прозетец-капитан, — не пожелают ли мои драгоценные гости приступить непосредственно к делу? Драваш, ты предоставил нам координаты базы Содружества на этой планете; желаешь ли ты, чтобы мы приземлились при свете дня? Если нет, то мы высадим вас при первой же возможности.
— Очень хорошо, — сказал Драваш, — но я попросил бы вас подождать немного, пока к нам не присоединится Громкоголосый.
Дэйн вздрогнул. Лишь единожды за все путешествие ему удалось увидеть компаньона Драваша, того самого Громкоголосого, о котором говорила Райэнна. И теперь, слыша громкое шарканье в коридоре рядом с каютой, он понял, что Громкоголосый приближается к ним.
И почему это существо вызывает такую неприязнь? Даже какой-нибудь крокодил-альбинос не оказывал такого мучительного воздействия на него. Относящийся по типу к швефеджам Громкоголосый имел матовый, почти белый кожный покров, а жаберные розовые щели, не являющиеся у него рудиментарными, как у швефеджей, по краям покрывала красноватая бахрома. Тусклые розоватые глаза глубоко сидели в черепе рептилии. Тащился он с трудом, опираясь на механическую подпорку, нависая над ней верхней частью тела, а за спиной волочился задний отросток. Войдя в каюту, он не поглядел ни влево, ни вправо, а голос его даже для диска казался более бесцветным и неестественным, чем у любого другого.
