так что поначалу я решил, что это был нож. Скорее всего делали вручную и где-то в подполье, ведь в мастерских вряд ли забудут о людях, что попросили изогнуть инициалы.
— Ну конечно.
Адалинда направилась к двери, без объяснений и прощаний.
— Постой! Почему ты говоришь 'он'?
— Увидимся, Мистер Донбар Скотт. И закрепите фотографию в центре, она вот-вот рухнет.
— Я Скотт… Просто Скотт…, — уже совсем неслышно для Адалинды, повторил молодой человек. Фотография падает. А он смотрит вслед уходящей девушке, точно зная, что они ещё встретятся.
По пути Адалинда позвонила подруге и брату.
Следующих действий ждать долго не пришлось.
В участке стояла паника, каждый, кто находился в здании, был в замешательстве. Эмер распахнул двери.
— Что здесь такое!?
— Записка.
"Поиграем, А.К.?" На столе лежала кукла. Просто кукла…
Ада и Софи приехали, как только смогли. Хенри всё еще отмывал доброе имя Кейн и не отвечал на звонки друга. Но ждать было нельзя.
— Знаешь, что делать с ней, Эдель?
— Ада.
— Да, да, Адалинда. Знаешь или нет?
В комнате стояла тишина, казалось, что даже дыхание прекратилось, дабы не нарушать поток мысли.
— Кукла довольна старая. Потертая. А такую одежду шили на игрушки еще в 80-х годах. Меня тогда даже в планах не было. Но у этой куклы точно есть хозяин. Ее любили. Смотрите: на плече платье несколько раз было перешито, несколько нитей разных цветов; она в обуви из ткани, в то время у кукол вообще маловероятно была обувь, на лице кто-то вырисовывал веснушки. Ее точно кто-то потерял. Много лет назад.
— Так загадочный Т. просит найти хозяина? Ух ты, как это зловеще!
— Не печалься, Эмер. Я уверена, что зловещее еще впереди. А пока… Адалинда?
— М?
— Мы ищем хозяина?
— Вообще-то… Я уже нашла его.
Глава 5
— С чего ты решила, что кукла принадлежала нашей матери?
— Было фото, в старом доме, помнишь? Мама говорила, что эта фотография очень дорога ей как память, на том снимке не было никого кроме нее, а в руках была игрушка. Если это память, то о ком или о чем она? Как думаешь?
Поездка до фамильного дома Кейн проходила в полной тишине, никто так и не решился нарушить молчание.
Выйдя из машины, пришлось оглянуться: близко к дороге стояла женщина, наблюдавшая за тем, как ребята входят на территорию дома. Вероятно, она очень давно здесь никого не видела и пыталась понять, что же происходит, но выглядело это как банальный шпионаж за судьбами соседей.
Дом был старым, но внутри свежий ремонт давно сменил потускневшие стены и сломанные доски под ногами. Комнаты уже не казались мрачными и темными, а милый балкончик наверху уже не был столь опасным для человека.
Гостиная напоминала полукруг. Диван, стоящий поодаль от ребят, занимал весь дальний угол комнаты, здесь не было ни телевизора, ни иной техники… Много книг и предписаний огромной давности.
— Зачем он сохранил газеты?
— Зачем он вообще сделал ремонт, если уже никто давно не живет в этом месте, Соф?
— Может ваш отец просто бережливо относится к фамильным вещам?
В проходе появился Эмер.
— Тогда бы он сохранил старую мебель.
Коридор напоминал лабиринт. Из кухни можно было войти в гостиную, из гостиной в кухню и кладовую, а из кладовой, почему-то именно из нее, вела лестница на верхние этажи дома. Второй этаж был немного задымлен, но проходить по нему не хотелось по другой причине. На стенах висели старые потёртые газеты и странные фотографии, которые хранил отец. Это были вырезки из прошлого, дела умерших или пропавших без вести.
Прежняя комната Адалинды была на третьем этаже. В свое время отец сделал дочери укромный уголок, подальше от всего мира, переместив чердак в подвал. Мебель была новой, но стояла на прежних местах. Небольшой комод у стены, рядом с невзрачным окном, кровать в самом тёмном углу, где ее было не достать лучам солнца, напольная лампа и много старых рукописей. А что важно: воспоминания…
"По дому бежит маленькая девчушка. Ей всего семь. Бежит, не смотря под ноги по лестнице в комнату и падает на последней ступени. Вот она уже сидит на кровати, мама обрабатывает рану, а отец чинит опасный подъем.
— Мне совсем не нравится, что твоя комната теперь здесь.
— Мне сложно среди вас, ты знаешь.
— Да, милая. Эдель, дорогая, может мы с тобой сходим в гости к нашей соседке? У нее три дочери, наверняка они смогут составить тебе хорошую компанию.
— Может быть, мама…"
— Адалинда! Ада!
— А? Прости, Соф. Я…
— Ты произносила слова вслух. Как прошел день с теми девочками?
— Они… Заперли мою собаку в сарае, я нашла ее по следам за пару минут и после этого больше с ними я не заговорила.
— Мне очень жаль…
Эмер рылся в своей старой комнате. Пыльные вещи занимали почти всё пространство. Новая мебель перегружала, а воспоминания отказывались уходить. Это место всегда было его спасением от неугомонного отца и клеткой для его многочисленных вопросов.
«Мальчику 11, отец кричит на него за очередные безрассудные поступки, а Эмер стоит, прижавших к матери с опущенными глазами.
— Ты никогда меня не поймешь!
Ему обидно, папа не понимает действий родного сына и даже не хочет понять.
— А зачем? Ты распускаешь нюни, льешь ненужные слезы и всегда жалуешься!
— Я просто хочу, чтобы мой отец меня любил!
Аврора отодвигает сына за спину и смотрит в большие испуганные глаза мужа.
— Это стул, дорогой, это стул, что твой сын смастерил для тебя, чтобы ты больше не стоял на ногах, когда пишешь картины, чтобы твоя спина перестала болеть.»
Увидев картину, что отец повесил в комнату после той ссоры, Эмер схватился за полотно и выкинул его в окно вместе со старыми книгами и табуреткой, что он соорудил в школе.
Девушки расхаживали в это время вдоль коридора, слабо понимая, что они вообще ищут.
— О чем ты говорила со Скоттом? — Адалинда уже отошла от того, что только что видела и устремила свой взор на подругу.
— Скотт? Ты была там, верно… Я хотела узнать его, ну знаешь, странно, что в город приезжает человек и через какое-то время твою подругу хотят убить и все такое…
— Соф?
— Ну хорошо. Я хотела понять его. Он боится быть хирургом, думала мне удастся ему помочь.
— Ты добра. У меня не выходит.
— А ты бы хотела?
— Я бы хотела понять, как отыскать Т. Хотела бы знать по какой причине пропадает Хенри и почему моя
