мне под 5 % годовых. Я могу отчитаться обо всём периоде, что ты находишься под моим покровительством.
— Да, пожалуйста подготовь все цифры.
Хозяин дома явно был уверен, что я скажу — да не надо, зачем мне эта муть. Просто скажи, сколько у меня сейчас денег.
А я заставил его отчитываться, — Менахем, деньги счёт любят, я просто хочу понимать, на что могу рассчитывать.
Последняя фраза нашла одобрение и мне было обещано предоставить финансовый отчёт.
Расстались мы перед сном немного суше обычного, но ничего, я ему нужен. Это заметно, но вот зятем становиться желания нет. Дело не только в Смадар, я уже узнавал, среди евреев в данный момент нет моногамии. Я мог взять себе ещё жену, или две. Было бы желание. Но мне кажется неправильным жениться таким образом. Если уж невеста не нравится как женщина, то её родитель должен быть очень уважаемой личностью, чтобы продвигать будущего зятя.
А Менахема я пока позиционирую, только как зажиточного плантатора. Хотя, время покажет.
На следующее утро я опять выскочил на зарядку. Сегодня мне понравилось нагружать тело, я прямо на эмоциональном и физическом уровне ощущаю, что оно становится моим. До этого я ещё испытывал дискомфорт. А сейчас кайфую от нагрузки, эх, сейчас бы на тренажёр и прокачать отдельные группы мышц. А пока, после растяжки я подыскал толстую ветку и приспособился подтягиваться, намотав на ствол тряпку. Замечаю чужое присутствие неподалёку, уверен это служанка подсматривает.
Закончив, я улёгся на траву, раскинув руки. День будет жаркий, когда уже осень наступит. У сестрицы я узнал что сейчас месяц тамуз, значить июль. Наверняка здесь до октября такая же жара как в Израиле.
Чуть остыв я крикнул служанку. Сегодня Паула притащила два кувшина и полотенце. Явно смущаясь она подошла ближе и начала поливать мне на спину. Какое блаженство, молодое и здоровое тело. Кровь так и играет.
Ой, — это я, не удержавшись, хлопнул ладошкой по аппетитной попке служанки, заставив её ойкнуть. Но обиженной она не выглядит, наоборот гордо удалилась, победно бросив взгляд на подружек. Надо будет поинтересоваться, а как здесь относятся к внебрачным связям.
«Папенька» объяснил, что очень даже положительно. У него самого было несколько молодых наложниц, — А зачем тогда они ещё нужны? — искренне удивился Менахем.
Эх, в моё время тебя бы уже в тюрягу спрятали до конца дней. А какие статьи бы навесили — сексизмом и домогательствами бы не отделался. Тут и педофилия и использование служебного положения. Тьфу, сразу настроение испортилось.
Зато вкусный завтрак его значительно поправил. Управляющий уже приехал и ждал, пока мы позавтракаем. С ним заявился незнакомый всадник, мужчина средних лет. Управляющий зацепился языком с кем-то из обслуги, а второй наоборот, всё это время, внимательно следил за мной. У меня возникло ощущения, что мы тесно знакомы. Может это мой охранник, мужчина в отличии от Алона был вооружён. На нём был кожаный доспех, на поясе кинжал и меч. К лошади приторочена связка лёгких дротиков и круглый щит.
С управляющим я разобрался быстро:
— Алон, у меня ещё будут вопросы по отчёту. Но пока наведи порядок в хозяйстве, я скоро приеду.
— Хорошо, хозяин. Да, я не смог удержать Максуда. Когда он узнал, что ты выздоровел, сразу стал просить взять его.
После беседы Алон поклонился мне и уехал. А мужчина приблизился ко мне. Неожиданно он бросился мне в ноги и стал их обнимать, издавая при этом невнятные звуки. То ли плачет, то ли смеётся. Я с трудом поднял его и посадил рядом. Постепенно мы разговорились. Как я и думал, Максуд меня знал с младенчества.
По молодости он был на воинской службе, дотянул до сотника и гонял остатки банд непокорных эмиров. Где-то судьба свела его с моим отцом и когда родитель получил надел земли, ушёл вместе с ним. Сначала личным охранником, потом начальником охраны. Вместе они мотались по Андалусии, пока отец не осел на земле. После моего рождения ничего в их жизни особо не изменилось, мною занималась кормилица и служанки. Когда я подрос, меня стали учить грамоте. Отец нанимал мне хороших учителей, а Максуд натаскивал меня тому, что сам хорошо умел. А это фехтовать и скакать на лошади. С пяти лет я вовсю уже махал детской сабелькой и забирался на невысокую смирную лошадку.
Мне не осталось другого выхода, как посвятить моего наставника в проблему потери памяти. Его реакция меня поразила, он начал с силой хлопать ладонями по бритому черепу и причитать. С трудом удалось его успокоить.
— Теперь ты понимаешь, как важно, чтобы ты был рядом. Я же не знаю — кто друг, кто враг.
Результатом разговора стал тот факт, что Максуд на ночь устроился спать у моей двери. Бедная служанка принёсшая мне вечером кувшин воды, перепугалось до смерти, когда споткнулась от моего слугу. С этого момента он повсюду следовал за мной, а утром недоумённо смотрел на мою зарядку, когда Паула подошла полить мне воды, он отобрал кувшин и сам помог мне, что вызвало уже моё раздражение. Нежные касания девичей ладошки мне нравятся значительно больше.
В доме Менахема мы пробыли ещё четыре дня. Удалось разговорить его на предмет, что и сколько стоит. Мне была выделена некая сумма на первоочередные расходы в счёт моих денег. В кошельке из чёрного бархата лежало 50 серебряных дирхем. Я уже знал, что это составляет 5 золотых динар или несколько килограммов медных фельсов. 48 медных монеток весом в 5 грамм каждая — это одна серебрушка.
По поводу крестьян Менахем пояснил, что подавляющее большинство работающих в поле — это свободные сервы, арендующие землю у хозяина. А вот в доме старались держать рабов, благо этого добра хватало на рабских рынках. На любой вкус и цвет, только денежку плати. Самые дорогие — это ремесленники с опытом. Ценились мастера, за некоторых не скупясь платили несколько золотых динар. Для сравнения, боевой конь обходился в одну золотую монету. Красивую девушку — девственницу или крепкого юношу можно купить за 4–5 дирхем. Цена на остальных измерялась в 1–2 дирхема, иногда и дешевле. Это всё мне поведал Менахем.
— А вот твоя Паулина дочь свободных слуг. Её отец служит у меня конюхом. Учитывая, что они христиане, лучше не связываться. Обрюхатишь её, придётся выплатить приличную сумму.
Вот же зараза, прямо на лету срубил, «папаша». А я-то вознамерился затащить её вечером к себе. Девка прям соком исходит, дыньки налились, бёдрами крутит, аж ноги сводит от желания.
