корню пропил мастерство. Видимо, изобретательный был человек, раз сумел совершить подобный трюк.
— Ага, незаурядный мужик, — иронично сказал я и показал парню на топчан. — Ложись и майку подними. Осмотрю тебя. Я в медицине кое-чего понимаю.
— Да не надо, сударь. Не тратьте своё время.
— Не будь эгоистом. Если ты помрёшь, то кто мне тогда будет делать татуировку?
— Верно вообще-то, — раздумчиво выдал Смертин, улёгся на топчан и задрал майку, обнажив рёбра и впалый живот.
— Глаза закрой, — приказал я, взяв со стола бумагу, карандаш и тушь, предназначенную для татуировок. — Спички есть?
— Ага, на полке с посудой, — ответил парень, лёжа с закрытыми глазами.
Он даже не стал уточнять на кой шут мне спички и зачем ему закрывать глаза. Вот и отлично. Идеальный пациент.
Я довольно усмехнулся, цапнул засаленный коробок и в неверном свете свечи вывел на бумаге руны, предназначенные для того, чтобы стереть из памяти Смертина последние десять минут. Это будет моя страховка. Он не должен помнить то, что я сейчас сделаю.
Конечно, можно понадеяться на то, что Смертин не будет подглядывать или не поймёт, что я проделываю с его животом, но лучше так не поступать. Поэтому я сунул бумагу с рунами в карман, а сам сел на топчан подле Смертина, окунул палец в баночку с чернилами и стал выводить руны на коже парня. Тот лежал смирно. И кажется, даже не пытался подсмотреть. Видимо, он мне доверяет, как родной матушке. Да и что дурного я мог с ним сделать? Ну, по его мнению.
— Щекотно, — вдруг сказал Смертин, всё-таки нарушив молчание.
— Так и должно быть, — напряжённо проговорил я и вывел последнюю руну, ощутив как солнечное сплетение покинула часть маны.
— Ай, щиплет, — пожаловался парень, когда на его животе засветились руны.
— Всё нормально. Лежи и глаза не открывай, — быстро выдал я, лихорадочно облизал губы и впился напряженным взором в грудную клетку Смертина. Она будто бы стала извергать туманные протуберанцы, все больше уплотняющиеся и наливающиеся черным цветом.
Да, это же черви! Толстые, отвратительные, с тонкими волосками и торчащими из пастей загнутыми клыками! Они во множестве копошились в груди парня, то погружаясь в его плоть, то выныривая из неё.
Зрелище оказалось столь отталкивающим, что я даже вскочил на ноги и попятится. Тут же мой ботинок зацепился за неровность пола. Я не сумел удержать равновесие и грохнулся на задницу.
Смертин распахнул глаза и удивлённо уставился на меня.
— Вы чего, сударь? На топчане-то оно удобнее сидеть.
— Ага, — просипел я, во все глаза глядя на парня, почесавшего ребра. Его иссохшие пальцы спокойно прошли сквозь червей. А потом он провёл рукой по животу, с которого уже исчезли руны. Парень их не заметил, однако надо подстраховаться.
— Ложись, — приказал я ему и достал бумагу с рунами.
— Хорошо, — проронил тот и снова покорно вернул голову на грязную подушку, по мягкости вряд ли превосходящую камень.
Я же поджёг бумагу и поднёс её к груди бедолаги. Дым от неё проник в его ноздри, после чего тело парня расслабилось. Кажись, сработало. Я швырнул бумагу на пол, где она полностью сгорела. А потом моя нога растоптала оставшийся от бумаги пепел.
Черви к этому времени уже снова стали невидимыми, а Смертин открыл мутные глаза.
— Ты чего же? — бросил я ему, пытаясь унять нервную дрожь в пальцах. — Дверь мне открыл, а потом тебя кашель скрутил, да такой сильный, что ты аж сознание потерял.
— Да-а-а? — медленно протянул парень, наморщив лоб. — Раньше со мной такого не бывало. Извините, сударь. Помню, что открывал, а потом… потом, действительно, не помню. Благодарю, что не бросили меня на пороге, а на топчан затащили.
— Ерунда, — отмахнулся я и достал из кармана десять рублей. — На вот тебе аванс. Непременно сходи в больницу, а затем купи препаратов лечебных. Понял?
— Понял, — благодарно кивнул тот и взял банкноту. — Это ровно на десять рублей больше, чем мне когда-либо давали в качестве аванса.
Я усмехнулся и проронил:
— Ну, до понедельника.
— А что в понедельник? — нахмурил он брови, будто силился вспомнить.
— Татуировку приду делать, волка в овечьей шкуре, — проговорил я и двинулся в сторону двери.
— Хорошо! Я тогда эскизы разные сделаю. Прямо сейчас и сяду за стол! — крикнул он мне в спину и зашёлся в надсадном кашле. Его аж в дугу скрутило.
Уже выйдя на лестничную площадку, я подумал, что Смертину, кажется, недолго осталось. Но чем он болен? Это какая-то бесовская хворь или абсолютно все болезни из-за бесов?
Хм, в любом случае для меня это что-то новенькое. В нашем мире ни о чём подобном прежде не говорили. Если о бесовских хворях кто-то и знает, то молчит. А о них наверняка знают. Особый отдел же не дремлет. Значит, власть держит людей в неведении. Но почему? Чтобы было меньше тех, кто желает изучать руны?
Впрочем, сейчас это не столь важно. Важнее спасти Смертина. Я уверен на сто процентов, что лечение существует и его знает то существо, что живёт во мне. Наверное, стоит вернуться к прежней тактике получения новых заклятий.
Я принялся напряжённо думать над тем, как изгнать из груди Смертина этих червей-бесов.
Попутно мои ноги понесли меня в сторону метро. Из-под ботинок полетели брызги грязи, а уши принялись ловить звуки капель, срывающихся с шиферных крыш. Благо, дождь уже прошёл, оставив после себя запах озона, смешавшийся с ароматами сырой побелки и помоев.
Вечер же стал ещё чернее, хоть на небе и показались звёзды. Но в этом районе оказались большие проблемы с освещением. Фонари стояли так далеко друг от друга, будто страдали социофобией.
И, конечно же, приключения не обошли меня стороной…
Из подворотни на пустынную улицу вывернула троица мужчин, заросших бородами по самые злые, колючие глазки. Они загородили мне дорогу, кривя губы в волчьих усмешках.
— Куда торопишься, франтик? — простуженным басом выдал тот, что стоял в центре. Высокий хрен со шрамом на лбу.
— Давайте без предварительных ласк. Чего вы хотите? Денег? Их у меня нет, а моя одежда вам не подойдёт, — раздражённо выдал я, мрачно глянув на гопников. Оторвали меня от мыслей, гады.
— А мы её продадим, гы-гы, — весело сказал
