ее тонкие длинные пальцы, опасаясь спугнуть то робкое, нарождающееся чувство, которое порой объединяло их в такие минуты.
— Пора спать, — шепнул он.
Отведя взгляд, она кивнула головой.
Он попросил:
— Только выключим телек, ладно?
Она перевела экран на видовой канал.
С небес упал мягкий полумрак. Вся комната, казалось, преобразилась в тенистую лесную лужайку. Сквозь листву могучих старых вязов пробивались рассеянные пучки солнечного света.
— Ну я же просил! — с упреком сказал Андрон, повернувшись. Ее платье серебристым облачком лежало у щиколоток.
— Ну выключи! — капризно потребовал он.
— Ни за что на свете… — засмеялась она. Он залюбовался ее телом, таким же стройным, манящим, как и десять и пятнадцать лет тому назад.
— Ах ты, старый развратник!..
Она бросается к нему, он падает на пол и увлекает ее за собой. Минуту-другую продолжается их борьба, пока она не припечатывает его лопатки к полу. И начинает стягивать с него комбинезон. Он сопротивляется робко.
— Ну что? — спрашивает она. — Полная победа?
— И безоговорочная капитуляция, — бормочет он. — Тебе хорошо?
Вместо ответа она закидывает руки за голову, стягивает заколку, и волосы волной растекаются по ее плечам и груди. Лицо ее спокойно, взгляд затуманен, сквозь стиснутые зубы с легким присвистом вырывается жаркое сдавленное дыхание, а тело ее сотрясает крупная дрожь.
Ночь. Они не спят. Лежат рядом и думают каждый о чем-то своем.
— А ты знаешь… — шепчет она, — я думала, что сегодня мы с тобой расстанемся. Навсегда. Думала, вот приду, уложу чемодан и… — Она всхлипывает.
— Ну зачем ты? Зачем нам расставаться?
— Так… Ты иногда совершенно невыносим. Вот сегодня — так нахамил мне при всех.
— Но ты же прекрасно знаешь, я вел следствие…
— Следствие вела твоя Система. А ты при ней был, прости, вроде собачки при велосипедисте…
— Ну знаешь… — вскипел он.
— А что, разве не так? Вот, скажем, сегодня ты арестовал прекрасного парня по вздорному обвинению в подделке карточки.
— Какого парня? Краммера? Это он-то прекрасный?
— Он — великолепный, талантливый молодой режиссер, представитель нового направления этих, как их, «разъяренных».
— Правильнее было бы назвать их распущенными.
— В тебе говорит ханжеская мораль прошлого поколения, — фыркнула Сандра. — Для нынешней молодежи то, что он показывает в своих фильмах, — давно пройденный этап. И то, чем он шокирует старых моралистов, — это своеобразное выражение протеста против прогнившей морали нашего обветшалого общества. Или ты хочешь, чтобы я стала причислять тебя к ретроградам? Ты должен завтра же его освободить.
— Я хочу, чтобы ты причисляла меня к числу честных людей, — устало бросил он, — пойми меня правильно, ведь не я арестовал его, а Система-1. За вполне конкретное, серьезное правонарушение — подделку кредитной карточки…
И тут же сердце его неприятно ёкнуло. Фальшивые карточки, найденные на клюге, и карточка Краммера — нет ли здесь взаимосвязи? Пожалуй, стоило бы подать запрос на Пульт. Он расслабился, сосредоточиваясь (это было одно из основных условий для экстренной связи с Пультом), но слова жены отвлекли его.
— Когда уж вы только поймете, — выговаривала она ему, — что это не может считаться преступлением. Ведь в последний раз нормы пересматривались семьдесят лет назад. Люди стали умнее, образованнее, разностороннее, что ли? Во всяком случае, сейчас уже никого не может устроить один костюм, пара ботинок и фетровая шляпа, которые твоя обожаемая Система выдает каждому из нас ежегодно. По-моему, она вообще не подозревает, что человечество делится на мужчин и женщин…
Он насупился.
— Ты обладаешь удивительной способностью портить хорошее настроение.
— Ну, не дуйся! — приподнявшись, она поцеловала его. — Просто мне всегда хотелось верить в то, что ты — самый лучший из мужчин, сильный, добрый, отважный, умный, а ты… Везде и всюду твердишь про свою Систему…
— Но зачем я должен приписывать себе чужие заслуги? — удивился он. — Какой я тебе, к черту, детектив? Времена переменились. Я не ползаю по полу с лупой в руке, не гоняюсь за гангстерами, не провожу допросы. Все функции следователя успешно выполняют психологи, педагоги, эксперты, вещдоки собирают киберы, а Система анализирует и выдает результаты. И вполне успешно.
— А тебе не кажется, что это она делает чересчур успешно? Недавно я читала рукопись одного молодого автора. Там описывается, как электронному мозгу доверили управление обществом, вывели модель идеальной общественной структуры. А мозг пришел к выводу, что самое лучшее общество — это общество без всяких проблем. Разделил людей по стойлам и стал их откармливать. А руки и ноги вообще связывал зелеными шелковыми ленточками, чтобы жирок не растрясли…
— Твой парень идиот, графоман и плагиатор, — сердито сказал Андрон. — Такими опусами кишмя кишит литература со времен Винера. Давно уже доказано, что машина не может быть умнее человека.
— Но ведь она может быть сильнее. Чисто физически. Да ведь твоя Система уже сейчас решает за нас большую часть проблем.
— Ты знаешь, я думаю, если бы она взяла на себя решение всех наших проблем, было бы лучше. А то ведь сплошь и рядом самые сложнейшие вопросы поручают решать дуракам. И каким дуракам — набитым! Представляешь, узнал сегодня, что какие-то бестолочи решили начать строить Суперкорт на месте исторической части города.
И Гурилин рассказал жене об утреннем посетителе.
— Ну, — спросил он спустя некоторое время — что ты на это скажешь?
— Странные вы люди, русские, — сонно отозвалась она. — Больше всех кричите о необходимости охраны природы, сохранении национальной культуры, спасении исторических памятников… и сами свирепей всех ваших врагов все это разрушаете… Спокойной ночи, милый…
— Спокойной ночи, — отозвался он.
Но не заснул. Слова Сандры, сказанные ею спросонок, небрежно, абсолютно безразлично, потрясли его… «Свирепей всех ваших врагов…»
«При чем здесь враги? — недоумевал он. — Какие враги? Татары? Фашисты? С тех пор прошла целая историческая эпоха, люди освоили Солнечную систему. Вырвались к звездам. Хайсмит получил Нобелевскую премию за теорию совмещенных пространств. Гарольд Ланский, киборг с человеческим мозгом, пишет прекрасные стихи. Человеческая цивилизация достигла таких высот, о которых даже мечтать не могли утописты. Правда, остались недостатки. Временные трудности. С жильем, предметами роскоши. Но питаемся-то мы нормально. Призрак голода не маячит над миллионами людей, как в старину…»
«А дальше? — ехидствовал внутри его незримый собеседник. — Оказалось, что людям мало наедаться до отвала, тепло одеваться и плясать до упаду. Им хочется избивать друг друга, ломать что-то, унижать, извращаться в немыслимых наслаждениях…»
«Лень-матушка заела! — упорствовал он. — С жиру бесятся бездельники, нахальные недоросли, болтуны, не желающие работать».
«А для чего работать, когда Система все сделает за них, для них и так, как им хочется? Остается только изыскивать развлечения, острые ощущения…»
«Бред, бред, бред… — настаивал первый. — Веками
