оказался на земле.
Не успевший далеко отойти Петрович вынырнул из зарослей обратно.
— Вот, упал, — пожаловался Серый и выругался.
Эльф дёрнул длинным ухом, подошёл к нему и отвесил подзатыльник со словами:
— Не смей родной язык осквернять.
Вместо того, чтобы возмутиться, Серый сел удобнее, почесал затылок и растерянно сказал:
— Петрович, а язык, на котором мы говорим, того. Не наш. Похоже, бонусом к внешности идёт.
— Точно, — хлопнул себя ладонью по лбу эльф. — Я-то думаю, что не так. Но всё равно, не сквернословь.
— Можно подумать, ты никогда не материшься? — обиженно произнёс Серый.
Петрович отпихнул ногой щепки и сел рядом с троллем.
— Не поверишь, старший внук отучил. Говорит, дед, ты, если ругаться будешь, я буду за тобой повторять. И повторял ведь, разбойник. Так и отучил. Я жену с дочкой к стенке припёр, спрашиваю: ваша работа? Уверяют, сам додумался. Может, и сам, Женька у нас самый прошаренный.
После этих слов, Петрович обнял руками колени и устремил взгляд вдаль. У Серого громко заурчал живот.
— Есть хочу, зверски, — произнёс он, оправдываясь.
— Жалко, пакеты на скамейке остались, — произнёс Петрович. Мысли, которые он усиленно гнал, захлестнули, рисуя картину, как мечутся по городу в его поисках родные. Захотелось завыть по-волчьи. Но Петрович быстро взял себя в руки. Сейчас он отвечал не только за себя, но и за этого мальчишку, неопытного, неприспособленного к жизни, несмотря на нынешние внушительные размеры и грозный вид.
— А ещё нет ни спичек, ни зажигалки, — со вздохом произнёс Серый. — Ты не куришь, может, у тебя в карманах завалялась?
— Бросил, последний год сердце пошаливало, — ответил эльф, тряхнув головой. Белая коса вновь упала вперёд. Петрович брезгливо двумя пальцами откинул её за спину и сказал: — Как только нож в руки попадёт, срежу эту мерзость.
— Хорошо бы вот так пальцами, раз — и огонь, — мечтательно протянул Серый.
Затем протянул руку над кучкой щепок и действительно щёлкнул пальцами. Вылетевший из них огненный сгусток ударил в щепки и вверх взвился столб пламени. Петрович, еле успевший отодвинуться, вскочил и принялся затаптывать костёр, пока огонь не перекинулся на сухое дерево рядом.
— Уф, как говорится, ну ты, мужик, в натуре и колдун, — произнёс он, вытирая со лба пот. — Может, и я так могу?
Но, сколько ни щёлкал, даже искорки не получилось. Серый тоже попробовал ещё раз, стараясь быть осторожнее. Получилось куда лучше. Затушив занявшуюся щепку, на этот раз одну, Серый произнёс:
— У тебя, наверное, другая магия. Эльфы же природу любят. Сейчас приманишь какую-нибудь живность нам на ужин.
— Как? — фыркнул Петрович. — Вот так что ли: цып-цып-цып-цып.
Позвал он, как зовут хозяйки кур. К огромному удивлению новоявленных магов на тропинку вышла птица. Размером с откормленного гуся с длинной шеей. Вот только оперение оказалось другим — ярко оранжевые перья чередовались с чёрными и красными, напоминая окраску петуха или попугая.
Пока Серый любовался необычным оперением, Петрович прицелился и швырнул в местного гуся палку. Бросок вышел удивительно метким и результативным.
— Ты смотри, с одного удара зашиб, — удивился Петрович, поднимая добычу за шею.
Серого раздирали противоречивые чувства: жалость к птице и предвкушение ужина. «Смогу ли я её есть?» — подумал он, вновь забурливший живот словно сказал: ещё как сможешь.
— Пошли, воду поищем и подходящее место для ужина и ночлега, распорядился Петрович. — По темну в лесу лучше не рыскать. Видишь, оба солнца к горизонту клонятся. За дровами потом вернёмся. Хорошо ты дерево покрошил.
— Не прикалывайся, — сказал Серый, морщась.
— Да ты что, я сама серьёзность, — последовал ответ.
Уже вместе они двинулись через заросли травы, ориентируясь на журчание воды. Далеко идти не пришлось. Почти вдоль тропинки тёк небольшой ручей. Серый потянулся к воде, чувствуя жажду, но Петрович остановил, указывая на замеченный родник. Обложенный гладкими камнями, с грубо сколоченной деревянной скамьёй рядом и выточенной из дерева посудиной, напоминающей ковш.
— Люди где-то рядом обитают, — протянул Петрович, но посмотрев на Серого, добавил: — Или не люди.
Но Серый уже пил из ковша, затем протянул Петровичу, сказав:
— Вода вкусная.
Утолив жажду, они прошли ещё немного вглубь и заметили идеально круглую, возможно, тоже рукотворную, полянку. В центре лежал плоский круглый камень.
— О, вот и место для костра, — обрадовано произнёс Петрович.
— Что-то мне этот камень напоминает, — протянул Серый, склоняя голову. Щербинки на камне, при таком угле зрения складывались в странный узор.
— Один в один канализационный люк, — ответил Петрович, затем добавил: — Топай за дровами, а я птицу ощиплю. Вспомню детство и юность, сколько у тётки в деревне гусей-уток обрабатывал.
Справился Петрович и впрямь быстро. К тому моменту, как Серый перетаскал на полянку остатки дерева, тушка была уже готова к опаливанию, как выразился эльф. Они несколько минут экспериментировали, пока Серый не научился образовывать над руками ровное пламя.
— Самое то, — бормотал Петрович, ворочая тушку над огненными ладонями напарника.
Серый усиленно отворачивался, стараясь не вдыхать запах палёных перьев. Сооружением вертела из вымоченных палок, потрошением тушки местного гуся при помощи острых сучьев, занимался Петрович один. Серому он поручил вырыть ямку, тоже палкой. На вопрос: зачем, пояснил, что перья и внутренности стоит закопать, чтобы не приманить хищников.
— Их и так запах приманит, — ворчал Серый, наблюдая, как ловко эльф поворачивает над пламенем насаженную на ветку птицу. Но яму копал.
Поужинали почти по-домашнему, сидя на скамье у родника. Петрович даже умудрился птицу дожарить до готовности, почти не подпалив. Не хватало соли, но и так в желудках разливалось блаженное тепло.
— Эх, здесь бы на скамье лечь, да холод от воды, — произнёс Петрович, потягиваясь. Остатки ужина, не очень большие, он завернул в лист «подорожника» и отнёс на камень, который очистил от золы.
— Я думал, мы у костра спать будем, — сказал Серый и, глянув на небо, сообщил: — Луна тут какая-то зеленоватая. Звёзды похожи на нормальные.
— Костёр может быть виден с тропы, мало ли кто здесь бродит, — произнёс Петрович. — Не замёрзнем, я сейчас травы натаскаю, около камня ляжем. Спать будем по очереди, часа по два. — Тут Петрович посмотрел на часы и довольно кивнул: — Идут. Командирские, противоударные. Младший внук в суп горячий их ронял, выдержали.
Пока натаскали травы, стемнело. Первым на пост заступал Петрович. Свои два часа Серый еле высидел, сначала вздрагивая от каждого шороха, затем клюя носом. Как только Петрович проснулся, Серый растянулся на куче травы и мгновенно отключился. Казалось, спал всего пару минут до того момента, как вновь наступила его очередь, но нет, оказалось два часа прошло.
— Пора, что
