Все будто в тумане. Передо мной человек. Спустя десять секунд могу разобрать, что это стоит Вася. Стоит и ухмыляется. Пошевелиться не могу. Не могу даже понять, это силы бросили меня, или я связан. «Где я?», — мысленно спрашиваю я сам себя.
Не успел я ответить самому себе «Да хуй его знает», как Вася, все с той же усмешкой говорит мне «Ну чего? Оклемался?». Последнее, что я видел, перед тем как вырубиться от удара затылком о что-то очень твердое, это подошва Васиного ботинка.
Я сижу рядом с Надей у нее на кухне. Мы пьем чай. Как же сильно я ее люблю! Она берет меня за руку, отчего я чувствую себя самым счастливым человеком на земле. Ее золотистые волосы ниспадают на плечи. Она мило улыбается. А я ловлю себя на мысли, что смотрю на вырез в ее белой кофточке. Поднимаю взгляд на ее лицо.
В начале одиннадцатого класса мы начали тесно общаться. Особого повода не было, лишь сходили в кино на фильм, который оба хотели посмотреть. Она не отказывала мне погулять вечером, сходить в кафе, покататься на коньках зимой, приходила ко мне в гости, я заходил к ней «на чай». И вот однажды, у нее дома, мы сидели на диване и болтали ни о чем. Моя рука лежала на ее руке — это было самым интимным в наших чистых отношениях. Она мне очень нравилась. И главная причина моей тяги к ней — легкость в общении. Мне еще ни с кем из девушек не было так легко и комфортно в общении. Она очень красивая. Пришла к нам в девятом классе и сразу стала пользоваться популярностью у старшеклассников, и я понимал, что я уж точно не ее поля ягода. Но, сидя с ней на диване, сжимая ее руку, я дождался паузы в разговоре и сказал: «Я люблю тебя». Надю это слегка смутило. Даже меньше, чем я ожидал. Она опустила взгляд и ответила: «Я знала, что ты когда-нибудь скажешь это. Но давай не будем больше об этом, хорошо? Мы с тобой хорошие друзья, я даже могу назвать тебя лучшим своим другом, и будет лучше нам обоим, если так все и останется».
Сейчас, сидя напротив Нади у нее на кухне, слушаю от нее, как ей надоел ее одноклассник, который прохода не дает нигде. Уже не знает, куда от него деваться. Продолжает рассказывать, и с каждым словом я все больше убеждаюсь, что этот надоедливый одноклассник, это и есть я.
— Но как хорошо, что у меня есть ты, — говорит она. Встает, обходит стол в мою сторону и обнимает меня. Крепко-крепко сжимает.
Открываю один глаз, и несколько ребят, курящих в метре от меня, отвлеклась от своих разговоров. Один из них толкнул слегка Васю, обращая его внимание на мое пробуждение.
— Ну что, мразь, очнулась? — Вася присел надо мной. — Слушай меня сюда — смотри на меня, и запомни мое лицо. Я тот, кого тебе стоит бояться.
Он взял мою ладонь и просунул свои пальцы через мои. Максимально выгнул мой средний палец и резко дернул так, что тот хрустнул. Я лишь чувствовал, что что-то не так, но никакой боли почему-то не было.
— Ты понял меня, дерьмо? Пока это только палец.
У меня было сил лишь кивнуть, но он сломал мне и указательный палец.
Я опять отключился.
Пивной бар. Приглушенный свет. Я такие пивнушки видел только в кино. Сидим с Сергеем за деревянным столом.
— Они подняли тебя и положили в багажник. — Начал рассказывать он почему-то моим голосом, держа в руке кружку с пивом. — Швырнули туда и уехали. Я пробовал заступиться, но толку мало от этого вышло. Нас, ребят, было человек пятнадцать. Надо было налететь на них и отмудохать. Похоже, то, что они меня, самого здорового из всех, свалили, произвело на наших впечатление, и они тупо зассали ввязываться в драку. Они ведь старше нас. И крепкие. Но, не смотря на это, мы бы смогли их замесить, хоть и досталось бы нам тоже хорошо. Без проблем вытащили бы тебя, отбили, но, как уже сказал, наши оказались сыкунами.
Я хотел было поблагодарить его, что хоть он вмешался, но не мог рта открыть, словно он зашит был. А Серый одним глотком опустошил целую кружку. Ниоткуда на столе появилась еще кружка, и ее он также высушил. Одним глотком «убивал» кружку за кружкой, а я уже беситься начал, что не могу сказать ему «Спасибо». На глазах почему-то выступили слезы.
Опять очнулся оттого, что на лицо полили водой. На губах почувствовал солоноватый вкус — кровь, наверное, у меня по всему лицу.
— Вставай! — услышал я из ниоткуда. В глазах туман.
Собрал силы. Встал с трудом на обе ноги, но вытянуться не успел — получил толи рукой толи ногой удар в живот. Но, на удивление, устоял, не упал. Взгляд прояснился. Передо мной Вася. Но я все еще не могу понять, где же я. Даже не могу разобрать где-то на улице я или в каком-то помещении.
Вася схватил меня за шею и ударил в глаз. Сразу же ударил еще раз. Я начал задыхаться и вцепился в его руку, которая сжимала мне шею. После третьего удара я, обессиленный, упал на колени и теперь стоял на четвереньках перед ним. Сзади меня кто-то поднял. На Васю я смотрел сейчас только одним глазом — второй ничего не видел. С ужасом бросил взгляд на нечто у Васи в руках. Так и не понял, что это, но это приложилось по моей голове, и я рухнул на пол. Остатками сознания чувствовал, как насколько ног бьет меня. По голове, по почкам, по ребрам, по груди. Даже не могу сказать точно в какую часть тела, но нечто (скорее всего тот же инструмент, которым Вася двинул меня по голове) двинуло меня, после чего адская боль пронзила всего меня с головы до пят, и я в очередной рад отключился.
Мой друг Саша умер год назад в автокатастрофе. Это был самый позитивный человек, которого я только знал. Веселый и отзывчивый. Когда он появлялся среди людей, время шло в бешенном ритме. Где был он, там было движение. Девчонки сходили по нему с ума. Причем не только шестнадцатилетние и малолетки — в его послужном списке значилось немало девушек, которые были намного старше него. И никто не стыдился на следующий день, да и потом
