помнила.
Жаль, больше ничего в памяти не отложилось, хоть бы разобралась, в какую эпоху меня занесло.
На этот раз сопровождать было некому, и обратный путь в спальню занял куда больше времени. Но я и не спешила: с интересом осматривалась, внимательно выбирала повороты на развилках, вытаскивая из памяти запомнившиеся мелочи вроде приметной вазы или картины. В общем, делала всё, чтобы не шокировать слуг заблудившейся в собственном доме хозяйкой.
Старание принесло плоды. Хоть и не сразу, но до спальни я добралась, и сделала это совершенно без посторонней помощи. А то, что сначала дверь перепутала и оказалась в какой-то кладовке с мётлами – мелочи. Этого никто не видел, а значит, не считается.
Кстати, мне вообще мало кто встретился. Лишь два раза коричневые платья горничных мелькнули, да и всё. В школе во время уроков и то больше народа по коридорам шастало, а тут дом словно затаился, не зная, чего ждать от обновлённой хозяйки.
Раздумывая над этим феноменом, я внимательно перебирала вешалки в гардеробной. Наконец, среди шуб и подметающих пол плащей, мне попалось что-то подходящее – короткая, едва до середины бедра, накидка, подбитая густым мехом. Если распахнуть – не запаришься, а так можно и во двор ненадолго выйти – от ветра убережёт.
Порадовавшись, что облюбованная одёжка лишена замысловатых застёжек и прочих излишеств, я накинула её на плечи и снова вышла из комнаты.
Загадка невидимых слуг разрешилась просто и одновременно забавно.
Я направилась к широкой парадной лестнице, другого пути вниз, где должна скрываться кухня и прочие хозяйственные помещения, а вместе с ними и слуги, не знала. И вдруг одна из декоративных панелей с тихим шорохом скользнула в сторону, а в открытом тёмном провале завозилось что-то большое и сопящее. Мне почему-то в голову пришла сценка из приключенческого фильма: там как раз из-за такой вот панели вылезла ожившая мумия и чуть не слопала героев. Словно воочию увидев, как становлюсь завтраком какого-нибудь заплесневелого предка Эйнара, я, взвизгнув, отскочила.
Вот только вместо плотоядного рычания в ответ услышала такой же визг. Не найдя ничего лучшего, я осторожно заглянула в страшный провал. Ага… провал, как же! Обычный тесный коридорчик с узким, словно бойница, окошком в торце. А посреди него, озарённая тусклым светом колеблющейся на сквозняке свечи, застыла девушка в коричневом платье горничной.
Обозлившись на собственную трусость, я выдала:
– Вылезай оттуда немедленно!
Девушка, нервно сжимая в руках лохматую швабру, выбралась на свет.
– Да уж… – протянула я, глядя, как она переминается с ноги на ногу, словно надеется спрятаться за тонким древком. – И что ты там делала?
– Так вот же, – ошалевшая с перепугу девица протянула швабру и тут же, охнув, дёрнула её назад. – Ой! Простите, госпожа… Вы же к себе пошли, я не думала, что в коридоре окажетесь. Вот я и… а тут вы…
– Так, погоди, – я резко остановила испуганный лепет. Такие люди с перепугу будут болтать со скоростью пулемёта, но ничего толкового не скажут. – Почему не через дверь?
Я кивнула в сторону высокой двустворчатой двери.
– Господ беспокоить даром не велено, – вполне внятно отозвалась девица, словно выдала намертво заученное правило. Впрочем, скорее всего, так оно и было. – Я в щёлочку гляну: нет никого – иду мыть. Есть кто – не иду. Кто ж знал, что вы тут. Вы ж в комнату пошли… Ой… Простите, госпожа!
– Не ойкай, – поморщилась я. Руки у девушки заметно дрожали, и от этого мне почему-то было стыдно, хотя ничего плохого лично я ей не сделала. – Ничего страшного не случилось.
– Да, госпожа! Простите, госпожа! Больше никогда не буду, госпожа!
– Полы мыть не будешь?
– Не буду, госпожа! То есть буду! То есть… простите, госпожа!
С лица девицы схлынули последние краски. Сейчас как хлопнется в обморок, и что делать?
– Ничего страшного, слышишь? Я не сержусь, – настойчиво повторила я.
– Да, госпожа. Простите, госпожа! – девушку, похоже, окончательно заклинило.
Признав поражение, лишь махнула рукой:
– Ладно, иди.
Горничная рванула прочь, будто за ней и в самом деле гналась плотоядная мумия. Впрочем, я сильно подозревала, что, выбирая между хозяйкой и ожившим покойником, девица предпочла бы покойника. И мне это совсем не понравилось.
Покачав головой, я заглянула в узкий коридорчик – панель девушка, спеша убраться от меня подальше, закрыть и не подумала. Ничего особенного. Разве что пыли побольше, да посредине стоит мятое ведро с мутной водой.
Хорошо ещё, что с перепугу шваброй не ударила. Мне-то ничего, а её бы точно инфаркт хватил.
Приглядевшись, нашла смотровую щель, упомянутую горничной, и рычаг, который открывал такую же панель, только уже в комнате.
Вот же ж… А я-то вчера задвижку задвинула и чувствовала себя в полной безопасности. То-то удивлялась, как ко мне утром служанка попала, если дверь запирала.
Интересные правила, надо запомнить, что одиночеством в этом доме и не пахнет, в любой момент кто-то может оказаться рядом.
Повозившись с минуту, поставила панель на место и пошла дальше. Спустилась вниз, пару раз свернула и неожиданно для себя оказалась перед приоткрытой дверью, из которой тянуло жаром и ароматом свежей выпечки.
– Кухня! Отлично, значит, профессиональный нюх не пропал, – ухмыльнулась я и уже положила ладонь на тяжёлую дубовую створку, намереваясь войти, как услышала голоса. Закусив от напряжения губу, застыла на месте… Разговор был слишком интересным, чтобы его прерывать.
Голоса я всегда запоминала хорошо, в отличие от лиц. В детском доме говорили, это от того, что у меня хороший музыкальный слух. Разумеется, отдать в специализированную студию никому и в голову не приходило, так что насколько правдиво утверждение, проверить не могу. Но вот на слуховую память не жалуюсь.
Сейчас я с легкостью опознала говоривших. Напуганная служанка со шваброй и неприветливая тётка, пригласившая утром на завтрак. Последняя явно была на особом положении. То ли доверенная горничная, то ли престарелая нянюшка. Но она чувствовала себя куда увереннее остальных слуг: от меня не шарахалась, зато губы поджимать не стеснялась.
Это немного удивляло.
– Тебе-то хорошо, тётя Хенрика, – хлюпнула носом девчонка, – за тебя, случись чего, хозяин заступится… А мне…
– Он и за тебя заступится, – грубовато, но с заботой проворчала тётка.
– Ага… Держи карман шире, – отмахнулась горничная. – И ведь не сделала ничего. Просто вошла. А она как выскочит! Как заорёт! Я чуть в помойном ведре не утопилась.
– А кому говорили не соваться в комнату, коли она там?
– Так я и не сунулась, – оскорбилась девушка. – Всё как велено, заглянула, присмотрелась, токмо потом зашла. Помыла всё хорошенечко и вышла.
