было четыре периода ответственности за себя и имущество.
В шестнадцать лет наследник заявлял свои права на наследство.
В восемнадцать, когда наступало первое совершеннолетие, мог управлять собственностью с помощью опекуна.
Три года назад Дерену пришлось оформлять над Рэмом опеку, чтобы парень смог вступить в управление имуществом отца.
И вот теперь Рэму наконец должен был исполниться долгожданный двадцать один год, который легализирует его имущественные права.
Это означало, что через три дня ему уже не понадобится опекун. Но Дерену Рэм говорить об этом не собирался.
У Рэма не было никого, кроме парней с «Персефоны». А когда над тобой официально оформлена опека, это всё-таки лучше, чем остаться один на один с собой и миром.
Рэм привязался к Дерену. Если Эмор, Бо и другие молодые пилоты были друзьями, а «старички», вроде Тусекса и Неджела — наставниками, то Вальтер Дерен, скорее, братом.
Он возился с Рэмом как со щенком. Приучал к корабельной дисциплине, проговаривал сложности в отношениях с экипажем, учил драться и думать «вперёд».
«А что будет, если?.. — постоянно спрашивал старший. — Что будет с тобой завтра, если ты сегодня поступишь вот так?»
Ченич разглядывал парня и снисходительно улыбался. Рэм видел, что мысли сосед читать не умеет, но опыт помогает ему довольно хорошо понимать собеседника по жестам и мимике.
— Мальчик — это очень даже уважительное обращение, — начал Ченич осторожно.
— Но оно мне не нравится, — ответил Рэм по-экзотиански, показывая, что в теме.
Парень хорошо говорил на языке Содружества, почти без акцента. Из-за Амаль, своей девушки из эйнитской общины на экзотианской Кьясне.
Да и Дерен постоянно занимался с ним грамматикой. Старший был тем ещё занудой. Когда брался чему-то учить, то всегда записывал занятия в личный график, не отвертишься.
— Если хотите общаться по экзотскому протоколу, то давайте просто на «ты», — предложил Рэм. — У них же нет формы, вроде нашего «вы». Только императив, но это для знати.
Ченич кивнул.
— Хорошо, давай будем на «ты». Но… без «мальчиков», да?
— Я не против экзотской манеры, но от «мальчика» меня коробит, — пояснил Рэм. — Да, по законам Содружества я ещё очень условно совершеннолетний, но так вышло, что руки у меня уже по локоть в крови других мальчиков. Я пилот спецона. Война — это такое… Ну... не очень детское.
Рэм замялся. Кто не видел светочастотных ударов по грунту, когда люди, земля, здания — всё сплавлено в один грязный кровавый ком — тому не объяснить.
— Вот из-за войны я и провёл последние годы в Содружестве, — кивнул сосед. — Не вышло у меня жить на Родине и решать, кто тут агрессор — я или наши политики. Это ведь наша Империя начала войну.
— Угу, — сказал Рэм ехидно. — Только сначала экзоты нас долго подначивали и переманивали таких как вы.
— Как ты, — поправил Ченич, но не обиделся на резкость. — Вот в том-то и дело, что не подначивали, — сказал он проникновенно. — Понимаешь, Экзотика — это философия мира. Она бы никогда не стала развязывать войну с Империей.
— Ага, понимаю, — едва не рассмеялся Рэм. — Вот только почему-то когда у экзотов ЧП, в крови купается имперский спецон.
— Почему имперский? — удивился Ченич. — У них хватает своих частей быстрого реагирования.
— А вы не в теме, что было на Тэрре? — усмехнулся Рэм. — А провокация над Кьясной? А теракт над Джангой?
Рэм знал все переломные точки между войной и миром на Юге галактики.
На крейсере это обсуждали часто и с такими подробностями, что лучше ему сейчас было вообще помолчать.
Тут не сразу и сообразишь, что можно рассказывать, а что нет. Хотя в целом картинка была несложная. Даже если брать её всю целиком.
Две тысячи лет назад, когда люди ушли с Земли двумя потоками, они разделились на Содружество и Империю. И Содружество было старшей ветвью в этом союзе.
В Империи, конечно, нашлись недовольные. Но почти две тысячи лет войн между людьми не было. Пока столетие назад не полыхнула хаттская война, с машинами, решившими, что управлять цивилизацией людей должны они.
Вот тогда и выяснилось, что на Юге галактики, а особенно в самых древних мирах Содружества, психика и физиология людей изменились гораздо больше, чем на Севере.
Да, у галактики людей был условный «север» и «юг».
Всё дело в том, что жить хомо могли только в небольшом куске «колбасы» галактической спирали.
Такова физика, что в галактике тоже есть свои зоны обитаемости. И вот эта человеческая «колбаса», по-научному — кусок коратационного тора — условно считалась вытянутой с севера на юг.
Всё это накладывало ограничения на полёты, а потому закрепилось быстро.
Могли бы, конечно, придумать и другие названия: восток и запад, лево и право, красное и синее. Но так сложилось.
Когда хатты были разбиты благодаря южным экзотам с их нечеловеческими мозгами, между Империей и Содружеством установилась напряжённая злая тишина.
Имперское руководство наконец оценило, с кем оно имеет дело.
Экзотов и раньше считали психами, относились как к дикарям, ведь в мирах Экзотики сохранилась аристократия.
Но когда выяснилось, что смешные разряженные экзотские эрцоги способны в сражении переиграть искусственный интеллект, в северной части Империи перестали спать по ночам.
На Юге было попроще. Там имперские и экзотианские планеты тёрлись так близко, что часть населения уже и не знала, кто они — имперцы или экзоты. Всё так переплелось: родственники, дети, бизнес…
А вот на Севере бóльшая часть освоенных планет была Имперской. Там проблема Юга встала перед чиновниками и монополиями в полный рост. И успокоиться северная часть Империи не могла.
Это было слишком больно — понять, что люди в Содружестве уже немножечко и не люди.
Хотя Генетический контроль давно заваливал военное министерство докладами, но кто ж их читает?
И вот наконец прочли.
Читали долго и вдумчиво. После хаттской войны прошло пятьдесят лет, пока не последовала ответка за «мутации мозга» — первая военная провокация на Эскгаме.
Понятно, что организовало её имперское военное руководство. Северное.
Но здесь, на Юге, именно имперский инженер, дед Вальтера Дерена, пожертвовал жизнью, чтобы спасти мирные отношения с Экзотикой.
Имперское военное министерство на время утёрлось, но мелких подстав и провокаций становилось всё больше, и война между Империей и Содружеством всё-таки началась.
На Юге войне активно сопротивлялись с обеих сторон. Переговоры велись то публично, а то
