твоих глазах, но ты не видел этого. Никто не видел. И та попытка самоубийства – чисто ваша вина, – только последнее слово соскочило с языка, как я осознала, что только что сказала. – Твою ж!
– Мой лорд, у вашей жены все еще шок. Прикажете принести успокоительного? – в дверях показалась та самая Алифия.
– И чего ты молчишь? – посмотрела в упор. – Тебе же задали вопрос – так отвечай. Чего медлишь. Ты же здесь главный, сильный. Давай, напичкай меня успокоительными, еще какой-нибудь отравой. Может хоть тогда тебе не придется жалеть, что взял это хрупкое, жалкое тело в жены. Быть может, ты тогда поймешь, какого это потерять самое дорогое, что у тебя было. Ибо после еще одной порции ваших чертовых зелий у меня случиться выкидыш, – я не блефовала, говорила все так, как говорил целитель.
– Змея! – сквозь зубы прошипела экономка.
Как там говорится в пословице? Порой полезно сымитировать крушение корабля, чтобы с него сбежали все крысы? Похоже одна все же решила показать свою остренькую мордочку.
– Яда, – поправила зеленоволосую, длинноногую экономку, место которой в каком-то борделе, но явно не в управляющих должностях.
– Что? – ее белый глаз начал дергаться.
– Меня зовут Яда, а не змея, – мило улыбнулась ей. – Алифия, и коль у вас проблемы с нервной системой, пропейте курс успокоительного. Может он вам поможет?
– Да вы!.. Да как!.. – ее зеленоватая кожа залилась краской. – Мой лорд! Это же хамство чистой воды. Вам следует наказать свою благоверную как можно скорее! Совсем совесть потеряла.
– То, что сказала моя жена, правда? – ледяное спокойствие окатило всех присутствующих в столовой.
Не коснулось оно только меня. Я совсем не боялась этого мужчины. Я знала, что несмотря ни на что, Северус Гордон будет на моей стороне. Это в его интересах оберегать и заботиться о сохранности своей жены. Без меня ему не видать наследника. Так что придется ему терпеть меня пока плод нашей «нелюбви» вырастит и создаст свою семью. А там уже и посмотрим. Может у нас все стерпится, слюбится. Кто знает. Кто знает…
– Мой лорд…
– Отвечай, Алифия.
У-у, аж дрожь берет.
– Я задал вопрос, – уже с нажимом проговорил муж.
– Да. Это правда, – проскулила девушка, склонив голову.
– Зачем? – в глазах Северуса стоял лед. Самый настоящий айсберг. Я все своим нутром чувствовала его силу, мощь. Его магия витала в стенах этого замка. Она цепями окутывала провинившуюся экономку.
– Я спросил: «зачем»?
– Чем быстрее меня не станет, тем быстрее освободиться место рядом с тобой, – сухо оповестила мужчину.
Я не смотрела на него, не смотра на нее. Все мои мысли крутились возле того, что все мои догадки подтвердились и эта девица действительно желала смерти моему малышу.
– Змеюка! Тебе никогда не стать достойной любви нашего лорда! Ты как была пустышкой, такой ей и останешься! – и она, схватив нож со стола, бросилась на меня. Вот только муж оказался быстрее. Своей магией он сковал девушку, не позволив ей сделать и шаг в мою сторону. Все произошло с такой скоростью, что я даже испугаться не успела. Вот зеленоволосая экономка стоит у двери. Миг. И она уже покрывается инеем, превращалась в самую обыкновенную ледяную скульптуру.
– Милый, – положив на широкие плечи мужа худые ладони, привлекла его внимание, отметив, что сам мужчина был очень напряжен. – Не нужно. Эта девушка того не стоит, – обхватила его сжатые кулаки.
– Она хотела убить тебя, – просвистел он.
– Думаю, она уже все поняла, – тепло улыбнулась ему, глядя в глубокие голубые глаза, на дне которых плескалось беспокойство. Мне было бы приятно, если бы я не знала, что эти переживания принадлежат только моему малышу. Ведь если бы не он, лорд Гордон позволил бы убить меня. Или нет?
– Хорошо, – было видно, как тяжело ему далось это «хорошо». Но все же муж разжал свои руки, обхватив ладонями мои. Вместе с этим магия, сковывающая девушку, развеялась, осыпаясь на пол глыбами снега.
– Спасибо, – прошептала, аккуратно высвобождая свои пальцы.
Мужу, конечно, же это не понравилось, и он перехватил мою ладонь. Вот только не он один может настаивать на своем. Одарив мужчину взглядом, не предвещающего ничего хорошего, дала ему понять, что все еще зла на него. Северусу осталось лишь смиренно раскрыть ладонь.
– Строишь из себя святошу? – поднимаясь на ноги, спросила девушка.
– Я не святая и никогда ей не была, – пожала плечами. – Да и, если честно, это скучно.
– Думаешь, призналась в своих грехах и теперь тебя примут, как родную. Да тебя никогда здесь не примут. Ты навсегда останешься никому не нужной игрушкой. Рано или поздно нашему лорду надоест играть в заботливого дядечку и тебя вышвырнут также быстро, как ты попала сюда. Тебя даже замуж взяли чисто из жалости.
Я сдерживалась. Честно, держала себя, как могла. Вот только сил все это выслушивать больше не было. Собрав последние остатки силы в кулак, я хорошенько заехала им в челюсть одной слишком болтливой особе. Та от неожиданности попятилась. Когда же она подняла свой испуганный взгляд на меня, я заметила кровавую полоску на ее скуле – так ей и надо.
– Знаешь, Алифия, не тебе решать, как сложится моя жизнь, – разминая потянувшее плечо, открыла ей глаза. – Но ты этого даже не увидишь. Уж я об этом позабочусь.
– Убьешь меня? – она все еще пыталась казаться смелой, но ужас, застывший в ее глазах, выдавал ее с потрохами.
– Это слишком просто, – и такая убийственная улыбка коснулась моего лица, что бывшая экономка от страха присела на пол.
Подойдя к девушке, я лишь пожелала ей легкой дороги, после чего попросила Агату Авдосьвену провести меня до комнаты. Сил на самостоятельное передвижение у меня не осталось. Это тело было слишком слабым. Мышцы ныли. На костяшках тут же всплыли синие пятна. А глаза наливались кровавой пеленой. Организм требовал отдыха и покоя.
Нет. Я так больше не выдержу. Нужно срочно что-то с этим делать!
Север
Эта девушка с каждым часом удивляла меня все больше и больше. Она не сидела в комнате, закрывшись, не ревела в подушку, как раньше это делала. Наоборот, жена оказалась на кухне и уверенно говорила о своих пожеланиях, словно все так и должно было быть. Она не отбивалась от меня, когда я подходил – она просто игнорировала мое присутствие. И эта ее отстраненность обжигала меня, злила, но мои статус и гордость не позволяли показать свои истинные чувства. А потому мне оставалось лишь незаметно сжимать кулаки и прожигать в присутствующих в
