враги? Ведь у таких знаменитых и успешных людей всегда найдутся конкуренты и завистники.
– Знаете, нет, – покачала головой Астапова. – Они были настолько милы и приветливы, что у них не было врагов или завистников. Друзей было много – это да. В доме часто устраивали праздники и приемы. Дни рождения справлялись шумно и весело. Их друзья нередко приходили к ним в гости вместе с детьми. Но это было еще до того, как умер Елизар, – опечаленно нахмурилась женщина и снова замолчала.
– Как в их доме появилась Антонина? Взять из детского дома сироту было осмысленным решением? – спросил Лев Иванович.
Жанна Валентиновна не успела ответить, потому что мобильный телефон Гурова зазвонил, и Лев Иванович отвлекся на звонок. Переговорив с кем-то пару минут, Гуров извинился и вышел. Выходя, он шепнул Разумовскому:
– Похоже, судьба подкидывает нам еще одного свидетеля. Звонили с Хитровки, говорят, что к ним пришла женщина, у которой есть сведения о пропавшей девочке.
Разумовский оживился и вышел следом за Гуровым.
– Она знает, где девочка? – спросил он Льва Ивановича, но тот только плечами пожал:
– Понятия не имею. Знаю только, что пришла сама и сказала, что получила странное СМС-сообщение от Антонины. Но так как это не их участок, то они позвонили в Тверской район, а дежурный, в свою очередь, дал им мой номер телефона. Мол, так начальство велело.
– Надо срочно поговорить с этой женщиной, – заметил Евгений Северьянович.
– Я сейчас Станислава за ней пошлю. Пусть узнает, что там у нее за эсэмэска, и, если нужно, привезет женщину сюда. Вдруг и вправду что-то важное.
Переговорив с Крячко, Гуров вернулся в комнату домработницы. Но предварительно попросил Разумовского разузнать, были ли в доме и в самой квартире видеокамеры. И если таковые есть, то как на них можно просмотреть записи.
– Что ж, Жанна Валентиновна, давайте продолжим разговор. Мы остановились на том, что вы мне расскажете все, что знаете об Антонине.
Женщина, которая сидела, опустив голову и задумчиво теребя платок, подняла бледное и заплаканное лицо и посмотрела на Гурова:
– Лучше бы они не брали Тоню из детского дома, – глухо сказала она, и губы ее сжались в тонкую ниточку.
5
Гуров снова мельком взглянул на фотографию на столе и спросил:
– Почему вы так думаете? С девочкой были какие-то проблемы?
Жанна Валентиновна несколько минут молчала, а потом ответила:
– Нет. Она не была проблемной девочкой в полном смысле этого слова. Но… Но она не любила своих приемных родителей. Она была… Как вам это лучше объяснить… Она была вообще очень малоэмоциональным ребенком. Нет, она не грубила никому, была со всеми вежливой и одинаково ровно относилась и к родителям, и ко мне, и к учителям. Но Тоня не любила, когда ее обнимают или целуют. Сразу же вытирала щеку рукой, если ее кто-то целовал. Она почти не имела подруг и редко выходила куда-то из дома.
Астапова замолчала, что-то обдумывая, и через минуту продолжила:
– Девочка много читала и очень красиво рисовала. Господи, – вдруг горько выдохнула она и провела ладонями по лицу, – что это я о ней в прошедшем времени-то говорю! В принципе Тоню можно было понять. Она столько пережила в своей жизни. Вы не обращайте на меня внимания. Просто я, уж не знаю почему, всегда сравниваю ее с Елизаром. Наверное, потому, что я очень его любила. По сути, он был для меня как родной сын. Я его вырастила и воспитала. А Тоня… Тоню взяли в семью уже большой девочкой.
– Это Елизар? – спросил Лев Иванович, кивнув на фотографию на столе.
– Да, это Елизар, – кивнула она. – Я никак не могла понять Ирину и Валерия, зачем они, предав память сына, взяли на воспитание девочку из приюта. Она ведь им была совершенно чужая. Все фотографии Елизара, те, что были у них в рамках или висели на стене, они убрали с глаз долой. Спрятали в шкаф перед тем, как привести девочку в дом. Как так можно было поступить? Я не понимаю.
– Может, они просто не хотели показывать Антонине, что она будет всего лишь заменой их умершему сыну, – предположил Лев Иванович.
– А разве она не была ему заменой?! – горько воскликнула Жанна Валентиновна и посмотрела на Гурова сквозь набежавшие на глаза слезы.
– Ну, это вопрос не ко мне. Я ведь не знал, какие отношения были у Шишковских с девочкой, – развел руками Гуров. – Давайте с вами оставим пока эту тему и поговорим о том, как вы обнаружили тела. Расскажите сначала, что происходило накануне вечером – когда вы ушли из дома и куда собирались уехать супруги Шишковские.
– У Ирины Николаевны наметилась съемка в Карелии. Они с Валерием Викторовичем готовились снимать фильм о туристических местах и красотах природы этого края. Чемоданы собирала им я накануне утром. А они сами весь день ездили по каким-то своим делам.
– А Тоня чем занималась? – уточнил Лев Иванович.
– Антонина с утра была в школе. Наверное, в школе. Я не в курсе. Но обычно она не пропускала занятий. Очень была правильная и ответственная девочка, – ответила Астапова. – А днем… Знаете, я не видела ее, когда она вернулась из школы, – вдруг нахмурила брови домработница. – Сама я уехала к сестре уже после пяти часов вечера, но девочки, кажется, дома в это время еще не было.
– Угу, – кивнул Лев Иванович и что-то отметил у себя в блокноте. – Продолжайте.
– Сами Шишковские приехали уже тоже после того, как я уехала к сестре. Мы с ними заранее договорились, что я останусь ночевать у сестры, но приеду к шести часам утра, чтобы проводить их. Я вернулась даже раньше – в четверть пятого утра. Приехала на такси. Дверь открыла своим ключом, вошла, разделась и, переодевшись, сразу же вышла на кухню. Хотела выпить кофе, а потом приготовить для Ирины и Валерия завтрак. В доме было тихо. Когда в половине шестого я сварила кофе и кашу… Валерий Викторович всегда ел на завтрак какую-нибудь кашу. Я поднялась наверх, чтобы узнать, проснулись они или их нужно разбудить. Дверь в кабинет была приоткрыта, что было необычным. Ее всегда плотно прикрывали, как и все остальные двери комнат вдоль коридора. Вы ведь заметили, что коридор там узкий и открытые двери мешали бы свободно проходить к спальне Шишковских?
– Да, я обратил на это внимание. Там действительно узкий коридор, – согласился Гуров. – И вы, конечно, заглянули в комнату и увидали царящий там беспорядок. Так?
– Да. Я вначале подумала, что в кабинете находится
