останавливался, кто-то ругался, кто-то шел спиной вперед, подбадривая товарища позади себя.
Это была патовая ситуация. Вот именно с того времени я ненавижу ходить в группе вторым номером, я не люблю, когда я не знаю, куда мы идем и как мы идем. Я должен контролировать весь маршрут, тогда ты не превращаешься в бобоху[23]. Но в этот раз было все наоборот, и я просто ковылял за всеми. Конечно, я выглядел и шел бодрее бойцов, но внутри, наверное, был такой же, как все: я просто иссяк.
Свет каких-то фонарей приближался. Я понятия не имел, куда мы идем и что представляет из себя полигон, поэтому просто тупо шел за Серго, который шел очень быстро по сравнению со всеми.
Мы прошли мимо какой-то вырубки, прошли закрытый шлагбаум, и я понял, что мы пришли.
— Так, внимание сюда. Во-первых, тихо, никто не говорит ни слова. По условиям учений мы должны сделать дневку возле полигона, но ни времени, ни желания у меня нет, да и у вас, думаю, тоже, поэтому идем спать в палатки, которые стоят на полигоне. Но нас никто видеть не должен, всем понятно?
В ответ была тишина, Серго молча развернулся, и мы продолжили движение. И действительно, метров через двести я увидел перед собой четыре маленькие брезентовые палатки. Серго быстро показал руками, кто и где будет спать, а мы с ним вдвоем пошли в самую крайнюю палатку.
Импровизированная, с большим количеством дырок, дверь палатки была открыта. Мы зашли внутрь и закрыли дверь. Там были нары, было место под печку и место под рюкзаки. При этом там можно было стоять в полный рост.
Я скинул рюкзак на пол, сел на нары и просто сидел, мокрый до нитки. Просто тупил. Через какое-то время я решил переодеться и достать сухие вещи, так как Серго уже был в сухом термобелье, в сухих носках и грел воду на горелке.
И тут мой мир рухнул окончательно и бесповоротно. Все мои сухие вещи, а это трусы, носки, свитер и футболка, были мокрые насквозь, как будто я их полоскал в реке. Я их выжимал и понимал, что я тупой кретин, который не убрал вещи в пакет. И тут еще Серго добавил:
— Ты что, вещи в пакет не убрал? Вот ты филин. — и засмеялся.
Я ничего не ответил. Я промолчал, осознавая всю свою некомпетентность и неопытность.
Итог был таков: пройдя пятьдесят пять километров по пересеченной местности за двадцать часов, все время в воде, в холоде, с ветром и дождем, я пришел на полигон и спал, как проститутка, в мокрых трусах, на коврике, укрывшись сырым бушлатом. Вот к этому меня точно не готовила «автошкола». А Серго сладко похрапывал в сухом спальнике и в сухом термобелье. На опыте… Век живи, век учись, как говорится.
Убирайте вещи в пакеты, берегите жопу от стертостей и будьте готовы превозмогать, тогда будете спать сладко и в тепле.
Вот тебе и спецназ, дорогой читатель, вот тебе и романтика…
Глава 2
А ЕСЛИ ВДРУГ, ТО ЧТО?
— Командир, тебя ротный зовет — громко кричал дневальный, стоящий на краю нашего импровизированного футбольного поля посреди степи.
— Да твою мать, только выигрывать начали — пробурчал я себе под нос и пошел к своим воротам, где лежала моя футболка. — Храбрый, иди за меня побегай, я к ротному.
Вытирая футболкой мокрое от пота лицо, я постепенно удалялся от футбольного поля в сторону наших армейских палаток, в одной из которых находился ротный.
— Филин, я прибыл. Что случилось?
— О, заходи, Юстас. В футбол гоняете? С кем? Опять с третьей ротой?
— Да, с ними. Выигрывать только начали, Васэн забил.
— Ну молодцы — в своей специфической манере ответил ротный, когда ты не понимаешь, рад он или ему все равно. — На задачу завтра уезжаете, вечером. Работать будете совместно с Французом. Но не вместе, просто рядом, недалеко друг от друга. Сейчас иди получай бээрку[24], карты и начинай принимать решение. Доклад решения у тебя завтра утром.
— Принял, пошел в штаб тогда. В шортах нельзя быстро заскочить туда?
— Юстас, штаны хотя бы надень.
— Ну тогда я пойду помоюсь и в штаб, не горит ведь?
— Нет, — улыбнувшись, ответил Филин. Время до утра. В девять часов, после развода тебя и Француза будут слушать.
— Принял. Пошел тогда.
— Как дела? — спросил я у бойца другой группы, который шел с каким-то вопросом к ротному, и протянул руку.
— Все хорошо — бодро ответил боец, пожал руку и зашел в палатку.
В нашей палатке было немноголюдно. Пару бойцов спали, двое играли в нарды, один боец шаманил что-то со своей разгрузкой.
— Командир, ты чего не играешь, без тебя опять сгорят третьей роте. — говорил боец, играющий в нарды.
Стоит отметить, что это был боец не из моей группы, но у нас так было принято, называть «командиром» не только своего прямого начальника, но и других офицеров роты, если боец этого хотел, и никто, при этом, не возмущался. Были, конечно, и принципиальные группники, которые требовали только по званию, но таких мало. В командировках, по моему мнению, все должно быть проще, но без панибратства. Но это все зависит от тебя и твоей компетентности. И бойцы, в принципе, всегда понимали, что нельзя принимать доброту за слабость, общаясь со мной. Я с легкостью и большим удовольствием мог попить кофе с любым бойцом, пообщаться на любые темы от военных до Дженнифер Лопес, но, когда я ставил задачи, все выполняли так, как это должно быть. Ну в общем, у меня с этим проблем не возникало. Были исключения, когда бойцы этого не понимали, особенно молодые, и тогда приходилось направлять на путь истинный. Но только разговорами и убеждениями, без кулаков.
— Ротный позвал, завтра на задачу. Сейчас иду решения принимать.
— А когда уезжаете? — продолжил разговор вопросом тот же боец.
— Завтра вечером. Подробностей пока не знаю. — ответил я и тут же задал встречный вопрос — А у кого есть шампунь? У меня закончился — вспомнил я, доставая свое полотенце и мыльно-рыльные.
— Я тебе дам, командир. Возьми, на кровати у меня лежит, под полотенцем.
— Спасибо большое, выручил, буду должен.
Помывшись в нашем полевом душе, и приняв вид истинного военного, я направился в штаб за боевым распоряжением.
— Здорово, мужики — поприветствовал я всех находящихся внутри офицеров, прапорщиков и солдат, и пожал всем руку.
— Здорово, Юстас. — поприветствовали меня в
