ветер. Над их головами дерево вяло шевелило листвой, и пятна теней танцевали на лицах.
– Вряд ли мои манжеты небрежнее ваших. – Девушка перевернула липкую страницу. – Скажите ему, я скоро приду. Хочется посидеть еще немного.
Костлявые пальцы, секунду помедлив, разжали деревянную перекладину. Хелене стало легче дышать. Рядом с этим мужчиной легкие сдавливало от тревоги.
Леонард сделал несколько шагов в сторону дома, но вдруг замер и обернулся.
– Я бы хотел задать, возможно, странный для вас вопрос. – Разрешения он не спросил, но Хелена промолчала. – Представьте, что ваш родственник, разводящий редких птиц, попросит присмотреть за одной, а потом надолго совершенно забудет о ней. Будет ли эта птица по истечении некоторого времени считаться вашей?
«Какая еще птица? Что он несет?»
Хелена нахмурилась и отложила книгу. Она сразу же представила себе павлина в золотистой напольной клетке.
– Конечно, будет. Я ведь заботилась о ней. Той частью жизни, которую эта птица проведет со мной, я буду владеть точно. Даже срок есть, после которого она начнет принадлежать мне официально. Отец скажет, наверное…
– Неправильно. – В тихом мужском голосе слышалось раздражение. – Она никогда не будет вашей. Не вы ведь ее взрастили.
На этих словах Леонард вновь развернулся в сторону поместья. Походка была плавной и совершенно беззвучной.
– В вашем обладании не будет ни истории, ни смысла. Да и нет гарантий, что вы будете заботиться о ней правильно. Так что птица в итоге должна вернуться к владельцу.
«Одному черту известно, что у него на уме».
Еще с четверть часа Хелена провела за книгой, но в ее голове не укладывалось, как картинка короля может подразумевать не человека, а день. Иногда даже место, причем не связанное с дворцом или замком. Почему одна монетка – это лучше, чем пять? Десятки римских и арабских цифр, людей и животных плыли перед глазами. Она захлопнула книгу.
«Свои сны и без этой книжонки пойму. Или скажу что‑нибудь загадочное, пусть сами разбираются потом».
Одернув складки платья, Хелена решительно направилась домой.
* * *
Когда мадемуазель де Фредёр вернулась в гостиную, между отцом и Леонардом шел оживленный диалог. Пласид, увлеченный беседой, даже слегка подался в сторону гостя.
– …Полностью разделяю ваш интерес, друг мой! Насколько я осведомлен, он вместе с Дюма и Гюго был вовлечен в составление путеводителя для идущей сейчас Всемирной выставки. Что и говорить, великое событие объединяет великих людей!
– Отец, вы опять про свою выставку? – спросила Хелена, успевшая оставить компрометирующее издание на полке в прихожей.
– О, моя милая, ты все же решила вернуться! Я уже начал беспокоиться, как бы тебя не выкрали прямо из сада.
– Когда я пытался выкрасть ее по вашей просьбе, ничего не вышло. Вырывалась, кричала и бранилась, – развязно пошутил Леонард, на что Пласид лишь раскатисто посмеялся.
– На самом деле мы обсуждали Готье, милая. Месье Гобеле посоветовал мне «Мадемуазель Дафну де Монбриан» [6].
– Это и впрямь довольно занятная книга. Про одну прожигательницу жизни. – Хелене показалось, что мужчина посмотрел на нее с издевкой. – Все хвалят его работу над «Жизель», но я не люблю балет. А вам, мадемуазель, нравится у него что‑нибудь?
– Не знаю, – ответила девушка рассеянно, – никогда работ этого композитора не слышала.
После этой фразы мужчины затихли и переглянулись. Пласид поспешил переменить тему разговора:
– К слову о выставке, мой друг, вы же наверняка в курсе майского происшествия? Мне выдался случай пообщаться об этом лично с Лашо [7], и, по его словам, симпатии были на стороне Березовского. Для меня же это возмутительно! Я против разрешения политических дрязг столь низкими способами!
– Я ничьей стороны не придерживаюсь, – задумчиво протянул Леонард. – Убийства меня никак не трогают, особенно неудавшиеся. Однако в случае с вашим Березовским все сразу было ясно: его план освобождения глуп и смешон.
Хелена чувствовала, как от монотонной политической болтовни у нее слипаются веки. Слушая о каких‑то неведомых людях, она незаметно для себя задремала. Неудачливый убийца предстал в костюме шута с одной из первых страниц книги, Готье – стоящим рядом с красавицей Жизель в роли героев с карты «Влюбленные».
– Ну вот, я окончательно утомил вашу дочь, – равнодушно заметил Леонард, прерывая дремоту.
– Нет, я слушаю, мне очень интересно, – пробормотала Хелена, не разлепляя век. – Я уже поняла, что этот Березовский, ммм… не столь умен…
– На этой мысли и закончим. – Леонард с жизнеутверждающим звоном поставил бутылку на пол. – Благодарю за чудесное вино, месье, но у двух из троих присутствующих здесь еще куча дел.
Хозяин дома поднялся проводить гостя и крепко обнял Леонарда в прихожей, отчего тот слегка отшатнулся. После Пласид вернулся, чтобы разбудить дочь и проводить в ее комнату.
Аркан II
С самого утра в гостиной стояла духота. Из распахнутых окон валил жар с запахом пыли и печеных яблок.
Скоро должны были подать кофе в любимом золотом сервизе месье де Фредёра. Где‑то на кухне стыли свежие булочки и нарезался творожный сыр.
Хелена сидела в кресле, поджав ноги. Расслабившись от сумрачной дымки, она пришивала монисто к рукаву любимого бордового платья. Пласид, расположившийся у окна, всматривался в газету сквозь золоченое пенсне.
– Если не секрет, дорогая, когда у тебя появилась любовь к подобным украшениям? К тому же почему бы не поручить эту работу одной из служанок?
– Прочитала, что это наудачу. Поэтому и делаю сама.
Мужчина мягко усмехнулся, прищурившись. Во взгляде читалась родительская снисходительность.
– Признаю, твои украшения на манжетах выглядят очаровательно, ибо отчасти подчеркивают твой собственный шарм. Однако, дорогая, мы сами вершим свою судьбу. Ни монисто, ни обереги не смогут принести тебе счастья.
Не поднимая головы, Хелена покосилась на отца и вновь погрузилась в шитье.
– Возможно. Но боюсь, что судьба может забрать мою удачу.
Вместе с блестящими украшениями она продевала в иглу свои мысли – хотелось, чтобы они наконец превратились во что‑то связное. Пока она только колола пальцы.
Из головы не выходили события минувшего сна. Она старалась запомнить его в мельчайших деталях, но тот казался бессмысленным.
Прошлой ночью странная дама с пятном на груди говорила найти королеву посохов. Всё в той же зале с узором из плитки Хелене пришлось бегать за хороводом девушек, у которых вместо голов были пышные охапки цветов. Поочередно их останавливая, Хелена подолгу смотрела в лепестки и бутоны, на месте которых предполагалось лицо. Наконец она вырвала из кольца еще одну женщину – напротив замер бесформенный букет черных лилий. И в этот момент все
