— Не подговоришь доктора, чтобы он сказал неправду, лишь бы меня успокоить?
— Нет, Мария. Ты все узнаешь, — Марк быстро кивает и уходит.
Возвращается минут через пятнадцать уже с врачом.
Это время кажется мне вечностью. А еще…
Черт возьми!
Я не представляю, что бы я делала сейчас здесь без Марка! И вряд ли вообще со мной особо бы разговаривали!
— Добрый день, Мария.
Доктор выглядит усталым. Неужели все так плохо?
— Увы, у вашей бабушки серьезные проблемы с сердцем. Ей понадобилась срочная операция, но…
— Но что?!
Вскакиваю, не замечая, как практически все вылетает из раскрытой сумочки.
— Она… Она же не…
— Увы, ее организм дал реакцию на анестезию. Остановка сердца. Пришлось запускать. И нам это удалось, но…
— Но… Что?!
— Нужно срочное переливание крови. Первая положительная. Сейчас этой крови нет. У вас какая?
— У меня… Третья… Отрицательная…
Сникаю.
— Это очень срочно?
— Моя подойдет, — Марк быстро сбрасывает пиджак.
— Не будем тратить время. Я ничем не болен, недавно совсем анализы сдавал. Кровь чистая, так что можем приступать. Пока не начали, поясните нам больше о ее состоянии. Возможно, что-то нужно еще?
— Мы не знаем, сколько времени она пробудет в коме. Операцию так и не провели, нужно было запускать сердце. В целом, операция непростая. Наша больница государственная, сами понимаете. Особых возможностей у нас нет.
— Сколько?
— Дело не в этом. У нас слишком мало специалистов, и, я бы сказал… Хм… Не самая лучшая техника.
— Я понял. Кто лучше всех проводит подобные операции?
— Шаповалов Борис Михайлович. Но он сейчас не берет новых пациентов. К тому же, мы не можем сказать, когда такая операция будет возможна. Все зависит от состояния вашей бабушки. А у него все расписано до часа.
Лицо Марка становится вдруг жестким. Челюсти сжимаются. Он с шумом выдыхает через нос так, что дико раздуваются ноздри.
— Пять минут, — цедит сквозь сжатые зубы, окидывая меня очень странным взглядом. Под которым мне становится очень не по себе.
Марк Быстро разворачивается и уходит в другое крыло, набирая кого-то по телефону.
— Шаповалов согласился, — сообщает, вернувшись. — Сделает все, как только будет возможность. Когда ее можно будет перевезти в его клинику?
— Максимум через сутки. И это не факт, конечно. Медицина, увы, наука не точная.
— Хорошо. Пойдем, доктор. Будем переливать кровь. Эй.
Марк на миг перестает быть таким ледяным и уверенным. Усаживается передо мной на корточки и улыбается той самой ослепительной мальчишеской улыбкой. От которой будто солнце начинает согревать все вокруг. В которую я так безумно было влюблена….
— Все будет хорошо, Машунь. Выше нос. Мы еще с твоей бабушкой станцуем.
Всхлипываю, кивая сквозь слезы.
Это бабушка так любит говорить. Когда я беспокоюсь о ее здоровье. Что она еще так станцует с любимым зятем, что меня в танцах за пояс заткнет!
— Малыш. Правда. Хорошо все будет. Я обещаю.
«Я обещаю!».
Как часто Марк говорил мне эти слова. Казалось бы, в совершенно безнадежных ситуациях! И… Это всегда звучало, как какое-то волшебное заклинание. Потому что и правда все каким-то чудом разрешалось!
Как же мне хочется ему верить!
Но… Верить Марку я больше не могу!
Может, именно в этой моей вере, ему и в него, и была вся та самая магия?
Через несколько часов Марк возвращается.
Немного бледный. Замечаю, как покачивается, но тут же выпрямляется и продолжает идти ко мне уверенной походкой.
— Ты как, Маш?
Усаживается рядом, рывком обнимая меня за плечи. Прижимает к себе.
Черт!
Смотрю в его глаза, полные такой заботы, и не понимаю. Просто не понимаю, черт возьми!
Это ведь тот самый. Прежний Марк. Мой!
Тот, которого я так любила и которому так доверяла! Даже мысли не могла допустить, что он…
Он смотрит на меня все с тем же теплом. Будто совсем ничего и не изменилось, не произошло!
Значит, для него эта девка и то, что было в той кабинке… Совсем неважно!
Выходит, это не первый случай. Получается, что для Марка привычно вот так…
Вертеть в разных позах другую, а после приходить ко мне и разыгрывать заботливого мужа!
— Ты потерял право прикасаться ко мне, Князев.
Отстраняюсь. Обхватываю свои плечи руками. Чувствую, как меня потряхивает.
Может, я сейчас и не права. Он ведь помог. Все решил ради бабушки, кровь без вопросов отправился сдавать.
Но для меня он все равно просто чудовище!
— Маша? Ты не заболела?
Он обеспокоенно прикладывает руку к моему лбу. Второй сжимает ладонь.
— Руки ледяные. Может, заодно сразу и ты врачу покажешься?
— Марк! Ты так и будешь себя вести, как будто ничего не случилось?
— Ты берешь в голову ерунду, Мария. Главное сейчас здоровье твоей бабушки. И наша семья.
— В любом случае Валентина Петровна проспит до завтрашнего вечера.
Наш разговор прерывает доктор.
— Сейчас показатели в норме, опасности для ее жизни нет. Будет лучше вам поехать домой и отдохнуть.
— Вы правы.
Марк поднимается и тянет меня за собой за руку.
— Спасибо, доктор. И до связи. Сообщите нам, если будут новости.
— Конечно, Марк Давидович.
— Подождите. Могу я ее увидеть?
— К сожалению, нет. Пока мы никого не можем впустить в палату. Возможно, завтра.
— Марк. Я не поеду. Я должна остаться! А вдруг она…
Боюсь даже выговорить это слово. Даже мысленно!
Бабушка меня вырастила. Практически в одиночку. Все, что у меня есть, это благодаря ей!
— Я должна быть рядом. А вдруг она очнется, а меня нет? Понимаешь?
— Машунь. Тебя все равно в палату не пустят.
Марк приобнимает меня за плечо.
