неделю назад, ничто его не оправдывало для меня.
Я посмотрел ему прямо в глаза со всей детской ненавистью и непониманием того, зачем он теперь здесь. Её больше нет.
Я ждал увидеть в ответном взгляде всё, что угодно, но только не это. Он был сломлен и опустошен, также как и я.
— Артём, позволь мне хотя бы минуту побыть с ней.
Он посмотрел на безжизненное тело женщины, которую когда-то любил. Я физически ощутил волну его горечи и понимания того, как важна она была для него всегда.
Отец подошел к кровати, где лежала мать, и взял ее холодную руку в свою. Слезы скатились по его щекам, и скорее всего сердце разрывалось на части от потери и вины. Взгляд отца был наполнен неподдельным сожалением и тоской, пониманием того, что он никогда не сможет исправить свои ошибки.
— Я здесь, любимая, прости, что опять опоздал, — проговорил он шепотом. — Прости меня за мои ошибки и неверные шаги, за упертость и гордыню. Я исчез из вашей жизни, но это никогда не значило, что я перестал любить тебя. Я любил тебя всегда, даже если не мог быть рядом и показать это.
Я стоял у двери и всё еще испытывая гнев и обиду на отца. Мне было трудно принять его приход в этот трагический момент, но чёрт возьми, кровь водой не разбавишь и где-то глубоко внутри терзало искушение понять и простить. Меня словно током шарахнуло, и я бросился к нему. В этом объятии ощущалась не только общая тоска и боль, но также и миг понимания, и принятие того, что я не один на этом свете. Каждый из нас носил в сердце свои раны и тайны, но в этот момент мы смогли обрести каплю мира и примирения, осознав важность любви, которая бывает разная, иногда сложная и болезненная, но всегда истинная.
Глава 7. Артем
Я запомню свой 16-ый день рождения навсегда. В этот самый серый мартовский день, который сливался с нашим горем, мы с отцом стояли у могилы, окруженной слякотью и холодной, мерзлой землей. Дождь с моросящим снегом стучал по зонту над нами, словно проливая слезы вместе с нами. Снег, не долетая земли таял на свежей могиле, оставляя следы боли и печали на наших лицах.
Я чувствовал, как каждая капля дождя становилась символом моих слез, каждый порыв холодного ветра был отражением моего горя. Мой день рождения, который всегда был для меня праздником радости и счастья, теперь стал тенью трагедии, которая будет сопровождать меня всю жизнь, напоминая о потере и боли.
Несмотря на глубокую печаль, которая окутывала нас обоих, я почувствовал странное родство с отцом в этот момент. Горе, которое разрывало наши сердца, объединило нас несмотря на все годы молчания. Мы стояли рядом, поддерживая друг друга.
Отцу было тяжело взглянуть мне в глаза — его взгляд был наполнен сожалением и тоской. И я понимал его без слов, чувствуя, как наше молчание и боль становились мостом, между нами, в этот самый момент.
В молчаливом объятии у могилы матери мы оба почувствовали, что несмотря на все различия и обиды, наше родство — это нечто неразрывное и священное. Печаль превратилась в связующее звено между мной и отцом, напоминая нам о ценности любви и семьи, которые так легко упускаются, но так сложно забыть. Мы еще долго стояли у могилы, но уже темнело и мы двинулись в сторону выхода. Шли медленно, не оглядываясь.
У отца была очень дорогая машина с водителем, который ждал нас у ворот. Я хотел доехать на метро и своим ходом добраться до дома. Отец меня остановил. Мы ехали молча, каждый думал о своем. Вдруг отец заговорил.
— Артем, квартира принадлежит тебе, твоя мама позаботилась об этом заранее. Но ты несовершеннолетний и не можешь жить один. К тому же, пока будет оформляться опека и другие документы, тебе будет лучше пожить со мной и моей семьей. Они нас ждут. Запомни, мой дом — это и твой дом. Комнату Зина уже приготовила тебе, с одеждой и всем, что необходимо, думаю разберемся завтра. Вот карта, там всегда будут деньги. Немного, но хватит, чтобы ты ни в чем не нуждался.
— Андрей Николаевич… — начал я.
— Папа, ну можешь называть отец, если будет так удобнее, только не по имени отчеству. Давай без этих церемоний, — предложил отец.
— Ладно, как скажешь.
— Тёма, давай все обсудим чуть позже. Нам всем нужно немного времени, чтобы принять изменения в жизни. Я понимаю, тебе сейчас тяжелее всех. Нужно время. К тому же, предвидя, что ты соберешься ехать к себе, я вызвал бригаду строителей и они уже сегодня начали ремонт в твоей квартире. Ну а это, как минимум пара месяцев, — подмигнул мне отец.
— А как же школа, как добираться? — я просто опешил.
— Водитель будет тебя отвозить и привозить. Не волнуйся, у меня нет цели сломать в твоей жизни всё. Пройдет время сам решишь, как и где тебе жить. А пока, добро пожаловать в наш скромный дом.
Отец указал пальцем на дом, к которому мы подъезжали. У меня округлились глаза. Такие дома я видел только на картинках. Говоря о доме скромный — это видимо был юмор. Да и домом это можно было назвать с натягом. Дворец- никак иначе. Я увидел, как отец заулыбался, увидев мое замешательство. Я и в самом деле потерял дар речи.
Мне было неловко и странно в доме отца. После тяжелого дня похорон матери, он привел меня, Артема, в свой дом, чтобы познакомить со своей семьей. И вроде бы всё ничего, но я ощущал себя как инопланетянин в этом чужом мире из стекла и холодных улыбок.
— Ирина Александровна, можешь звать меня просто Ирина, — натянуто и с фальшивым дружелюбием мачеха протянула мне руку.
— Очень приятно, Ирина Александровна, — ответил ей я легким пожатием.
— Жена отца смотрела на меня с недовольством, словно я был неожиданным гостем на их празднике. В ее глазах я видел напряжение и обиду — я был для нее не только напоминанием об измене мужа, но и потенциальным соперником за наследство. Я чувствовал, что мое присутствие вызывает в ней страх и раздражение, и это делало мое пребывание здесь еще более неловким.
Мой брат Николай, старше меня всего на три года, но смотрел на меня свысока, демонстрируя свое превосходство и неодобрение. Его холодное отношение и высокомерие давали мне ясно понять, что я
