Как выяснилось, он умер сразу. И было абсолютно непонятно, почему и после смерти ему было нанесено около сорока ударов только по голове. В последний путь погибшего провожали в закрытом гробу.
Другого убили у продовольственного магазина, куда он спустился, чтобы приобрести кое–какую выпивку для продолжения семейного праздника. Его толкнули (вряд ли случайно), он упал грудью на металлическую решетку низкого забора и остался некоторое время в таком положении, взывая о помощи. Прохожие испуганно пробегали мимо, а какие‑то мальчишки, а возможно, и наркоманы обшарили его карманы и выгребли те деньги, что он имел для приобретения коньяка.
В обоих случаях преступников не нашли, что понятно. Эти наркоманы едва ли помнили, что натворили.
Но если с этими преступлениями было все относительно ясно, то полтора десятка других никак не укладывались в привычные рамки. Практически все ученые погибли от инфаркта. Причем до этого они все исчезали на некоторое время, словно проваливались в неизвестность. Затем их тела находили в самых неожиданных местах: под Каменным мостом, на аллее Измайловского парка, в зоопарке и даже в котловане здания, воздвигаемого на месте бывшего Военторга, что на Воздвиженке.
Это произошло с физиком–ядерщиком Дунаевым, химиком Погосовым, микробиологом Башкиным и многими другими. Сходство обстоятельств смерти наводило на мысль о том, что за всем этим стоит некая неведомая сила. Но что это за сила и на кой ей понадобилось лишать жизни ученых мужей таким мудреным способом — оставалось загадкой.
Все эти случаи никак не смахивали на привычную уголовщину, потому что личные вещи и деньги оставались в карманах погибших. Если бы пропадали ключи от квартир и машин, можно было бы предположить, что убийства совершены с целью ограбления жилья или угона автотранспорта. Ничего подобного! Ключи оставались в карманах покойных. Получалось, что неведомого убийцу (если это был убийца) деньги и вещи покойных не интересовали. По–видимому, у него были гораздо более серьезные замыслы.
Как он обычно всегда и поступал в таких случаях, Константин решил составить для себя более точное представление о личности пропавшего. С этой целью он и договорился с Лизой о посещении ее квартиры. Константин звонил с некоторым трепетом: все‑таки Лиза почти вдова и еще неизвестно, как она отнесется к просьбе покопаться в вещах ее мужа, особенно после того как ее дом перевернули вверх дном асы шмона из ФСБ.
— Приезжайте, Константин! Прямо сейчас приезжайте! Я вас жду…
В голосе Лизы чувствовалась искренняя радость, что в таких обстоятельствах могло показаться странным. Пробиваясь в машине сквозь бесконечные московские автомобильные пробки, Константин раздумывал над этим и решил, что Лизе просто страшно одной в огромной квартире. И он оказался прав.
С трудом найдя место для парковки на забитой машинами Тверской, Константин не без усилий открыл высоченную резную дверь парадного. Миновав консьержку — бабку с колючим взглядом, — он поднялся на лифте и позвонил в дверь, которая тут же распахнулась, словно Лиза сторожила его у входа. Вероятно, так оно и было.
— Проходите, Константин! — Лиза радостно прыгала вокруг детектива. — Кофе, чай или что покрепче?
Константин впервые увидел Лизу без вуали и шикарного наряда. Он поразился, до чего же эта женщина хороша в простых голубеньких джинсах и желтой маечке, плотно облегавших ее идеальную фигуру. От спиртного он вежливо отказался, но перед кофе устоять не смог. Кофе пили в большой комнате, которую Лиза кокетливо называла столовой. Вдоль стен выстроились высоченные шкафы на гнутых ножках и с резными дверцами. За стеклом шкафов матово отливал старинный фарфор, фантастическую стоимость которого Рокотов даже и не пытался определить.
Лиза прикатила из кухни столик на колесиках. Она расставляла чашечки, пододвигала вазочки с джемом и тарелочки с бисквитами, раскладывала изысканные льняные салфеточки с вышитой на них монограммой «Л&С» — подарок на свадьбу Лизы и Сергея. Сама хозяйка трещала без умолку. Рокотов понял, что оказался прав. Бедная женщина едва с ума не сошла от ужаса в огромной квартире. Богатым мало кто сочувствует в их горе. В народе принято считать, что деньги решают все. Вот и приходится богатым куковать в одиночестве.
Рокотов пил кофе такого замечательного вкуса, который не мог ни с чем сравнить, потому что никогда ничего подобного в жизни не пробовал. Заодно он просматривал гору толстых альбомов с фотографиями, которые Лиза притащила из соседней комнаты, роняя снимки и подбирая их на ходу. Родители, дача, коллеги, свадьба, свадебное путешествие, отпуск в Коста–Брава, отпуск в Финляндии, отпуск на Сейшелах.
Видно было, что Сергей, — супруг Лизы, не бедствовал и не скупился, компенсируя разницу в возрасте тем, что честно тратил на молодую жену все, что зарабатывал. А зарабатывал он немало.
Это Рокотов понял. Когда сумел уединиться в кабинете таинственно исчезнувшего генетика, Лиза оставила Константина в покое, принеся вазочку с фруктами и пожелав сыщику «не перетрудиться».
Перелистывая бумаги Сергея Шмелева, из тех, что ФСБ оставила, не посчитав нужным забрать с собой, Константин пришел к выводу, что напал на след. Как говорится, в конце тоннеля забрезжил свет.
Сергей Шмелев был ученым–генетиком, вплотную подступившим к практическому разрешению задачи, над которой билось уже третье поколение его коллег. Эта задача заключалась в разработке того, что называют «оружием избирательного применения», «милитаризацией ДНК–технологий», или «клонированной опасностью». Журналисты изобрели для этого не совсем точный, но красивый термин — «этническое оружие».
В получении результатов работы Сергея Шмелева были заинтересованы слишком многие: правительства и спецслужбы всех стран мира, лидеры мирового террора, религиозные фанатики, полоумные миллиардеры — короче, все, у кого уже были намечены цели, как использовать эту ужасную штуку, и имелись в наличии деньги, чтобы это оружие создать и потешить свое тщеславие, претворив теорию в практику.
Пока в научных и околонаучных кругах велись Ожесточенные дебаты о том, насколько вероятно создание подобного оружия, Сергей Шмелев, будучи также старшим консультантом одной биотехнологической компании с государственным участием, решил взглянуть на проблему истребления людей по расовому признаку с несколько другой стороны. И достиг поразительных результатов.
Более тридцати лет назад, в 1970–е годы, во многих университетах и научно–исследовательских центрах США велись исследования в области биотехнологии и генной инженерии. Одним из таких центров был Стэндфордский университет. Летом 1973 года его сотрудник П. Берг решил провести следующий эксперимент: перенести ген ракового вируса СВ-40 в клетки кишечной папочки.
Во время подготовки к этому эксперименту мистеру Бергу с другого конца Америки позвонил мистер Поллак, в то время возглавлявший лабораторию в Колд–Спринг–Харборе, в которой также проводились исследования в области молекулярной биологии и генетики. Он узнал о готовящемся эксперименте Берга и, поскольку кишечная палочка обитает в кишечнике всех людей, решил высказать ему свои опасения:
