но Юля разгневалась и ответила, что у неё, конечно, нет такой «техники» и аппетитов, какие были у её предшественницы, но зато она и рогами отца не наградит.
— Подслушивать нехорошо, Настя, — с укоризной сказала Люба. — Тебе в детстве не говорили?
— Говорили, — усмехнулась Настя. — Я случайно. Почти.
— А по поводу ребёнка, Настюш…Что врачи сказали, прогнозы на будущее какие?
— Обошлось, всё нормально со мной, так сказали. Только зачем оно мне? Я замуж не пойду и рожать не собираюсь.
— Никогда не говори «никогда», Настасья!
— Буду жить, как ты. Ты же сама сказала, у меня твой характер.
— Настя, у меня свои объективные причины, — сухо сказала Люба.
Настя ждала продолжения, но его не последовало.
— А что ты говорила о воспитателе из детдома? Почему из детдома?
— Ты не знаешь? — Люба вскинула бровь.
— Нет. А что я должна знать?
— Мы с твоей мамой выросли в детдоме. У нас, конечно, были какие-то родители, если их так можно назвать, но их лишили родительских прав, и слава Богу. Они чуть голодом не уморили нас. Мне было пять, а Машке два, когда нас забрали.
— Вот почему мама никогда ничего не рассказывала. Бедные, как это страшно! Как вы жили, росли? Без поддержки, без родных!
Настя была в шоке от полученной информации. У неё даже голова разболелась от переживаний.
— Нам повезло, воспитатели в детском доме были порядочные, честные и человечные. Мы выросли, окончили училище. Маша тоже на модельера училась, как и я, но она не любила шить. Получалось у неё хорошо, но душа не лежала к шитью. Когда мне исполнилось восемнадцать, я взяла Машу под опеку. Вот так. Ничего, выросли. Теперь понимаешь, почему у меня пожизненный «сухой закон»? Я на дух не переношу спиртное.
Настя и Люба проговорили до ночи, рассказывая друг другу о своей жизни. Однако у Насти остались вопросы, и она не могла уснуть, долго ворочалась в кровати. Не выдержав, встала и пошла в комнату Любы.
— Ты что ходишь, как привидение, Настасья?! Напугала меня! — Люба села в кровати. Она тоже не спала, и кажется, плакала. Глаза странно блестели в лунном свете.
— Я только спрошу и уйду, Люба, прости!
— Ну спрашивай, — вздохнула Люба.
— Почему ты замуж не вышла? Какие у тебя объективные причины?
— Я почти вышла, — Люба говорила шёпотом, хотя они были в квартире вдвоём. — Уже платье было готово, день назначен. Но мой жених полюбил другую. Он мне не изменял, сразу всё честно рассказал. Потому свадьба была, но не у нас с ним, а только у него.
— А ты его очень любила, и больше никого не смогла полюбить потом, да? — Настя тоже перешла на шёпот.
— Как-то так, да.
— И сейчас продолжаешь его любить?
— Всё, много будешь знать, мало будешь спать! Иди к себе, Настасья, я спать хочу! — глаза Любы вновь сверкнули.
— Любишь-любишь, — едва слышно прошептала себе под нос Настя, покидая комнату тёти. — Всё с тобой ясно!
* * *
Интернет пропал часов в десять утра. Сейчас время подходило к шестнадцати часам, но оператор по-прежнему бодро сообщал о том, что «работы на линии продлятся ещё примерно около двух часов».
Насте срочно нужно было отправить в офис приличный пакет документов, и она сидела, как на иголках. Конечно, можно было попытаться всё перекинуть в смартфон и отправить, пользуясь мобильным интернетом, но в итоге Настя решила, что быстрее будет взять накопитель и отправиться в офис.
Офис располагался в двух остановках от дома Любы, там же была самая большая оптика в городе. Настя вошла в оптику, и колокольчик на двери привычно зазвонил, однако навстречу вышла не Лиза, которая обычно консультировала в оптике, а молодой светловолосый парень в белом халате.
— Здравствуйте! Чем могу помочь? — улыбка у парня была очень приятная.
«Одинцов Евгений Алексеевич, врач — офтальмолог», — про себя прочитала Настя на бейдже консультанта.
— Здравствуйте, Евгений Алексеевич! Мне нужна Наталья Аркадьевна. Она у себя, в офисе?
— По какому вопросу вы хотите беседовать с Натальей Аркадьевной? Может, вашу проблему смогу решить я?
— Нет, не сможете, Евгений Алексеевич! Я юрист данной сети оптик, и привезла документы Наталье Аркадьевне.
— А где документы? — недоуменно спросил консультант, с интересом разглядывая летний сарафан Насти (подарок Любы) и маленькую сумочку.
— На специальном накопителе, — елейным голосом отозвалась Настя. Она уже начинала потихоньку закипать, этот любопытный тип выводил её из себя своей дотошностью.
— Дело в том, что Наталья Аркадьевна в отпуске со вчерашнего дня, а главного, Никиты Алексеевича, пока нет на месте. Но он говорил, что ждёт какие-то документы.
— Скажите, Евгений Алексеевич, компьютеры здесь объединены?
— Да, конечно.
— Тогда, возможно, вы позволите мне перекинуть документы через ваш компьютер? Они важные, но не настолько конфиденциальные.
— Конечно-конечно, только представьтесь, пожалуйста!
Настя назвала своё имя, и в последующие пять минут консультант звонил некоему Никите, выясняя, можно ли доверять Анастасии Юрьевне и перекидывать документы с её флешки.
К счастью, вопрос решился положительно.
— Я раньше вас не видел здесь, Анастасия Юрьевна, прошу меня понять. Потому и выяснял всё долго. Надеюсь, не задержал вас?
— А я и не тороплюсь, — улыбнулась Настя, прогуливаясь вдоль больших стеклянных витрин и разглядывая очки. — Я тоже вас здесь раньше не видела.
— Можно, я поделюсь с вами радостью, Анастасия Юрьевна? — спросил вдруг Евгений Алексеевич.
— Конечно, можно!
— Извините за назойливость, меня просто распирает. Жена ночью родила сынишку, нашего первенца. Рост пятьдесят три, вес четыре сто. Макаром назвали.
— От души поздравляю! — искренне сказала Настя. — Крупненький родился!
— Да, мы с женой оба среднего роста, а сынок крупный родился. Уже скучаю по ним, хотя всю ночь провёл в роддоме, рядом с супругой и сыном.
Колокольчик прозвонил, и в дверях появился высокий худощавый парень. Несмотря на жару, он был в тёмной толстовке с надвинутым на лоб капюшоном. В душе́ шевельнулась неясная тревога. Настя
